Бесценные: как Федеральный Резерв покупает профессиональных экономистов

Источник: HUFFPOST.COM

Автор: Райан Грим (Ryan Grim)

Расследование, проведенное Huffington Post, выявило, что Федеральный Резерв (ФРС, Фед), посредством обширной сети консультантов, посещающих ученых, выпускников и штатных экономистов, настолько основательно доминирует в сфере экономики, что реальная критика центрального банка стала для членов профессии препятствием к карьерному росту.

Это влияние помогает объяснить, как, даже после того, как Фед не сумел предвидеть величайший экономический крах со времен Великой депрессии, центральный банк, по большей части, избежал критики со стороны ученых-экономистов. Будучи в рабстве у Феда, экономисты тоже упустили этот момент.

«Фед держит в руках мир экономики, - заявил Джошуа Роснер (Joshua Rosner), аналитик Уолл-стрит, верно прогнозировавший спад. – Не может быть и речи о других мнениях, поэтому, я полагаю, экономисты и не поняли, что происходит».

Один из ключевых способов, который Фед использует для контроля над учеными-экономистами, - это использование отношений с лицами, контролирующими вход в эту сферу. Например, в «Журнале монетарной экономики» (Journal of Monetary Economics), площадке обязательных публикаций для начинающих экономистов, более половины членов редакционной коллегии в настоящее время состоят в штате Феда – а остальные были там в прошлом.

Фед не сумел разглядеть жилищный пузырь, когда он начинался, настаивая, что рост цен на недвижимость нормален. В 2004 году, после того как слово «флиппинг» (покупка недвижимости и ее быстрая последующая перепродажа) стало термином, которым полицейские и прислуга пользовались для описания способа разбогатеть на недвижимости, тогдашний председатель Феда Алан Гринспен (Alan Greenspan) заявил, что «серьезная национальная ценовая диспропорция наименее вероятна». Год спустя нынешний председатель Феда Бен Бернанке (Ben Bernanke) отметил, что бум, «по большей части, отражает стабильные экономические показатели».

Фед также не сумел регулировать крупные финансовые организации, притом, что Гринспен – и ведущие экономисты – полагали, что банки будут регулировать себя сами в собственных интересах.

Несмотря на все это, президент Обама (Obama) выдвинул Бернанке на второй срок.

В сфере экономики председатель остается заранее разрекламированной фигурой, восхваляемой за реакцию на кризис, созданный, в первую очередь, самим же Федом. Конгресс даже рассматривает законопроект по еще большему увеличению полномочий Федерального Резерва до системного регулирования финансовой индустрии.

В Пол Кругман (Paul Krugman) провел собственный критический разбор экономики, задавшись вопросом: «Как экономисты могли так ошибиться?». Кругман делает вывод, что «экономика как сфера попала впросак, потому что экономистам вскружила голову картина совершенной, слаженной рыночной системы».

Так кто же их соблазнил?

Федеральный Резерв.

Тридцать лет господства

Фед господствовал над этой сферой примерно тридцать лет. «Для экономистов после Второй мировой войны Федеральный Резерв не был очень важен, и их взгляды на кредитно-денежную политику не определялись рабочими отношениями с Федом. Так что я бы отнес это примерно к середине 1970-х, - говорит профессор экономики Техасского университета – и критик Феда – Джеймс Гэлбрайт (James Galbraith). – Поколение, которое я вырастил в процессе, включая как Мильтона Фридмана (Milton Friedman) справа, так и Джима Тобина (Jim Tobin) слева, было независимым от Феда. Они отправляли студентов в Фед, и они влияли на Фед, но тогда не существовало культуры консалтинга, и не было такой громадной сети профессиональных экономистов, работающих на Фед».

Но к 1993 году, когда бывший председатель ФРС Гринспен дал банковскому комитету Палаты представителей данные по количеству экономистов, работающих по контракту или нанятых Федом, оказалось, что 189 человек работали в самой организации, а еще 171 – в различных региональных банках. Если прибавить специалистов по статистике, рядовых сотрудников и членов правления, чаще всего также являющихся экономистами, общее количество достигало 730. Плюс внештатные сотрудники. За три года, по данным на октябрь 1994 года, Фед заключил 305 контрактов с 209 профессионалами общей стоимостью $3 млн.

Насколько же глубоко простирается господство ФРС сегодня?

В Совете управляющих Федеральной резервной системы задействовано 220 докторов экономических наук, ряд научных работников и сотрудников службы поддержки. В 12 региональных банках их в десятки раз больше. (Журналисты HuffPost пытались им дозвониться, но не смогли раздобыть точных номеров). Фед также выделяет миллионы долларов на контракты с экономистами на проектные задания по консалтингу, документы, презентации, мастер-классы и прочую выгодную халтуру, известную как «стипендия за консалтинг». Представитель ФРС говорит, что точные данные о количестве экономистов, работающих по контракту, недоступны. Но, сообщает она, в 2008 году Федеральный резерв выделил $389,2 млн на «кредитно-денежную и экономическую политику», то есть деньги на анализ, исследования, сбор данных и изучение структуры рынка; при этом на 2009 год в бюджет было заложено $433 млн.

Это большая сумма для относительно небольшого количества экономистов. По данным Американской экономической ассоциации (АЭА) (American Economic Association), в целом лишь 487 экономистов указывают «монетарную политику, политику центрального банка и денежную массу и кредит» в качестве своей основной или дополнительной специализации; 310 указывают «деньги и процентные ставки»; 244 – «формирование макроэкономической политики [и] аспекты государственных финансов и общей политики». Представители Национальной ассоциации экономистов в области частного предпринимательства (The National Association of Business Economists (NABE)) рассказывают HuffPost, что 611 из примерно 2400 ее членов входят в организацию «Financial Roundtable», а это самый непосредственный способ приближения к разработке кредитно-денежной политике центрального банка.

Роберт Ауэрбах (Rober Auerbach), бывший следователь банковского комитета Палаты представителей, провел несколько лет, изучая внутренний механизм Феда, и опубликовал большую часть находок в 2008 году в книге "Обман и превышение полномочий в ФРС". Глава из этой книги, приведенная здесь, дала мощный стимул к этому расследованию.

Ауэрбах выявил, что в 1992 году примерно 968 членов АЭА определяли свою основную сферу деятельности как «внутренняя кредитно-денежная и финансовая теория и организации», а 717 указывали ее как дополнительную специализацию. Если совместить его цифры с текущими данными из АЭА и NABE, то справедливо сделать вывод, что по всей стране работают от 1,000 до 1,500 специалистов по валютному контролю. Прибавим еще 220 сотрудников Совета управляющих вместе с работниками региональных банков и контрактных экономистов, и получается, что Фед задействует или имеет договора с 500 экономистами. Если учесть и тех, кто ранее работал на ФРС – или надеется там работать – вы получите очень значительное большинство представителей этой сферы.

Ауэрбах приходит к выводу, что «проблемы, связанные с тем, что ФРС держит на службе или заключает договоры с большим количеством экономистов» возникают, «когда эти экономисты дают показания на законодательных слушаниях или выступают в качестве экспертов на судебных заседаниях, а также когда они публикуют свои исследования и взгляды на политические меры Феда, включая публикации ФРС».

Контролеры на зарплате

Фед держит в штате многих из влиятельных редакторов известных академических журналов. Обычное дело для редактора журнала – вести обзор статей, связанных с политикой Феда, платящего ему за это гонорары. Опрос семи ведущих журналов, проведенный HuffPost, выявил, что 84 из 190 членов редакционных коллегий так или иначе связаны с Федеральным Резервом.

«Попробуйте опубликовать статью с критикой Феда у редактора на него работающего», - говорит Гэлбрайт. А журналы, в свою очередь, определяют, какие экономисты получают назначение на должность, и какие идеи считать приемлемыми.

Фармацевтическая индустрия таким же образом контролирует ведущие медицинские журналы, но там участвуют несколько компаний. В сфере экономики – только ФРС.

Кроме того, место в штате Феда - это не только деньги. Отношения с ФРС подразумевают престиж; приглашения на конференции Феда и предложения о стипендии за консалтинговые услуги сигнализируют о восходящей звезде или экономисте, получившем признание.

Принадлежность к ФРС стала кислородом академической жизни для специалистов по монетарной экономике. «Это очень важно, если вы находитесь на преподавательской должности, предшествующей заключению бессрочного контракта, или не имеете таковой, чтобы продемонстрировать, что вас ценят в Федеральном резерве», - говорит Джейн Д’Ариста (Jane D'Arista), критик ФРС и экономист Исследовательского института политической экономии в Массачусетском университете Амхерст. 

Роберт Кинг (Robert King), главный редактор Журнала монетарной экономики и приглашенный ученый в Федеральном резервном банке Ричмонда, отвергает мнение о том, что связи с Федом влияют на его журнал. «Я думаю, что это глупое предположение, как минимум, основываясь на собственном опыте», - написал он по электронной почте. (Ниже будет приведен полный текст).

Гэлбрайт, критик ФРС, на собственном опыте испытал влияние Феда на научные круги. Он и его соавторы Оливье Джованнони (Olivier Giovannoni) и Энн Руссо (Ann Russo) обнаружили, что в год перед президентскими выборами кредитно-денежная политика ФРС ужесточается, если к власти приходит Демократ, и значительно ослабляется, если в должность вступает Республиканец. Последствия в обоих случаях статистически значимы, создают возможность для контроля и важны для экономики.

Они отправили статью с полученными результатами исследований в Review of Economics and Statistics в 2008 году, но работу не приняли. «Редактор, отвечающий за это, оказался человеком ФРС, и это было после того, как я попросил, чтобы статью не поручали кому-то, связанному с Федом», - говорит Гэлбрайт.

Публикация в ведущем журнале, как в любой сфере, является ключом к получению должности. Действительно, погоня за должностью требует лояльности к господствующей экономической идеологии, что прямо противоречит главной цели этой работы, состоящей в защите ученых с оппозиционными взглядами.

И в то время как большинство научных дисциплин и ведущих журналов контролируются определяющей парадигмой, в сфере, например, поэзии такая ситуация вредит только лесу (идущему на изготовление бумаги). К несчастью, экономика сталкивается с реальностью – как это было с неверным толкованием реалий жилищного пузыря Федом и неспособностью регулировать финансовые организации. Ни одна из этих ситуаций не была связана с некомпетентностью, но обе они стали результатом устоявшихся представлений Феда о том, как работает рынок.

Даже покойный Мильтон Фридман, чьи монетаристские теории оказали существенное влияние на Гринспена, был обеспокоен подавлением дебатов. Фридман, в своем письме Ауэрбаху в 1993 году, приведенным автором в своей книге, утверждал, что политика Феда вредит объективности. «Я не могу не согласиться с вами в том, что содержать около 500 экономистов – это очень нездоровая тенденция. Как вы и говорите, это не способствует независимым, объективным исследованиям. Мы оба знаем, что публикуемый материал подвергается цензуре. Важно также и то, что присутствие экономистов в Федеральном Резерве сильно влияет на проводимые ими исследования, делая их недискуссионными, методическими пособиями, а не независимыми статьями о политике Феда и ее результатах», - писал Фридман.

В октябре 2008 года Гринспен рассказал Конгрессу, что он находился в состоянии «шокированного отрицания», и что «рухнула» «целая интеллектуальная стройная система взглядов». Председатель Комитета палаты представителей конгресса по надзору и реформам правительства демократ Генри Ваксман (Henry Waxman) уточнил: «Иными словами, вы находите, что ваше мировоззрение, ваша идеология была неверной, она не работала».

«Именно, так и есть, - ответил Гринспен. – Знаете, именно по этой причине я был в шоке, потому что я провел более 40 лет в полной уверенности, что она работала исключительно хорошо».

Система взглядов рухнула, но интеллектуальная инфраструктура остается на прежнем месте. Те же экономисты, обеспечивавшие Гринспену его «полную уверенность», все еще управляют журналами и по-прежнему анализируют мир, пользуясь моделями, которые оказались неспособны предвидеть кредитный бум и надвигающийся обвал.

Роснер, аналитик с Уолл-стрит, предвидевший крах, говорит, что идеологическое господство Феда над журналами воспрепятствовало его попытке предупредить коллег о грядущих проблемах. В 2001 году Роснер написал поразительно прозорливую статью, доказывая, что ослабленные стандарты кредитования и другие факторы приведут к взрывному росту цен на недвижимость в последующие несколько лет, но что рост будет крайне чувствителен к экономической дестабилизации, потому что он имеет фундаментально нездоровую природу.  

В следующие несколько лет он развил эти идеи, связав факты в одно целое и придя к выводу, что грядущий жилищный крах ударит по рынкам обеспеченных залогом долговых обязательств (CDO) и ценных бумаг, обеспеченных ипотечными кредитами (MBS), что окажет резонансный эффект на остальную экономику. Именно это, конечно, и произошло, и застало ФРС и экономистов врасплох.

«Чтобы опубликоваться, на самом деле нужно свести на нет или сузить то, что в ином случае может выглядеть как оппозиционные или экспансионистские мнения, - поясняет Роснер. – Единственный способ попасть в журнал – подстроиться под взгляды одного из журналов».

Когда Роснер обдумывал свою статью о CDO and MBS, он знал, что ему нужен ученый-экономист в качестве соавтора, чтобы журнал рассмотрел статью. Семь экономистов отклонили его предложение.

«Вы не верите, что рынки работают эффективно?» – спрашивали его, отмечая, что его статья «выходит за рамки» того, что может быть опубликовано. «Я говорил, что «рынки эффективны, - когда существует право равного доступа к информации, но его нет», - вспоминает он.

Рынки CDO и MBS замерли после обвала жилищного рынка, потому что покупатели не верили, что обладают достоверной информацией о них – именно об этом и предупреждал Роснер.

Он, в конечном счете, нашел соавтора – им стал Джозеф Мейсон (Joseph Mason), младший профессор финансов в Бизнес-колледже LeBow, Дрексельский университет, старший научный сотрудник Уортонской школы бизнеса и консультант Федеральной корпорации страхования вкладов. Но пара ученых могла отправить свои работы только в консервативный Гудзоновский институт. В феврале 2007 года они опубликовали статью под названием «Насколько устойчивы ценные бумаги, обеспеченные ипотечными кредитами, к катастрофам на рынке обеспеченных залогом долговых обязательств?», а в мае – еще одну, «Как неверные рейтинги облигаций вызывают катастрофы на рынках ценных бумаг, обеспеченных ипотечными займами, и обеспеченных залогом долговых обязательств».   

Обе работы предлагают лучший анализ того, что привело к краху, чем все экономические журналы, вместе взятые – и они были опубликованы до кризиса не докторами наук.

Дело не только в деньгах

Экономист Роб Джонсон (Rob Johnson) работает в Экспертной комиссии ООН по финансам и международной денежной реформе и был главным экономистом в банковском комитете Сената и при демократическом, и при республиканском председателях. Он говорит, что консалтинговые услуги не стоит рассматривать «как награду, как деньги. Я думаю, что это больше сродни тому, чтобы быть частью клуба – быть уважаемым, получать приглашения на конференции, на слушания к председателю, иметь все престижные полномочия, а также зарплату».

По мнению Джонсона, на то, что ФРС нанимает так много экономистов, можно смотреть с нескольких углов, потому что этой организации, конечно же, нужны талантливые аналитики. «Можно смотреть на это в телескоп в любом направлении. Во-первых, можно сказать, что они протягивают руку помощи – ведь у них большой бюджет, и то, чем они занимаются, я бы назвал вербовкой широкого круга талантов, - говорит он. – Пусть это будет «здоровой гипотезой».

Другая гипотеза, по его словам, «состоит в том, что они, по сути, используют деньги налогоплательщиков, чтобы дотянуться своими руками до всех критиков, и таким образом, приглушить или заглушить споры. И я бы сказал, что в реальности действуют оба направления».

Чтобы получить полную картину, представители HuffPost позвонили специалистам по монетарной экономике методом случайного отбора из списка членов АЭА. «Я думаю, что довольно большое количество профессоров экономики предпочли бы очень ограниченное применение денежно-кредитной политики, и я не думаю, что это обязательно отрицательно сказывается на их карьерах, - заявил Ахмед Эхсан (Ahmed Ehsan) с факультета экономики университета Джеймса Мэдисона. – Вполне возможно, что если у них есть какие-то новые идеи, это было бы интересно Федеральному Резерву».

Эхсан, рассуждая о собственной карьере и карьерах своих студентов, допускает, что существует нечто, о чем говорят критики Феда. «Я не думаю, что [Фед оказывает слишком много влияния], но, в таком случае, моя сфера – это монетарная экономика, и мои преподаватели, которые были очень известными, когда я учился в Университете штата Мичиган, к примеру, мой научный руководитель в итоге оказался в ФРБ Сент-Луиса, - вспоминает он. – Он провел большую работу. Он был продуктом того времени… так что существуют некоторые доказательства, но это не доминирующее явление».

Определенно, это престижно – провести несколько лет в Феде, это может придать стимул научной карьере, добавил он. «Это один из лучших карьерных ходов для многих студентов бакалавров. Это дает большое конкурентное преимущество».

Пресс-секретари совета управляющих Федерального Резерва предоставили некоторую справочную информацию для этой статьи, но отказались дать любые контакты для комментариев по этому вопросу.

Фед и непринятие инакомыслия

ФРС обращается с разногласиями, как и любая другая организация, дорожащая единством.

Возьмем случай с Аланом Блайндером (Alan Blinder). Хотя он однозначно принадлежит к мейнстриму и считается одним из великих экономических умов современности, он провел всего лишь полтора года в качестве вице-председателя ФРС, покинув пост в январе 1996 года.

Роб Джонсон, наблюдавший за тяжелым испытанием Блайндера, говорит, что тот совершил ошибку, ведя себя так, как будто Фед – это площадка для обсуждения альтернативных идей и гипотез. «Если посмотреть на ситуацию с социологической точки зрения, то сотрудники Феда просто боялись Блайндера. На каком-то уровне, будучи прикладным эмпирическим экономистом, Алан Блайндер – действительно блестящий ученый», - говорит Джонсон.

На совещании за закрытыми дверями Блайндер делал то, на что способны немногие: оспаривал гипотезы. «Сотрудники Феда выходили, и их обычный ритуал заключался в следующем: Гринспен говорил им, какие выводы нужно получить, и они проводили исследования, из которых получали эти выводы. А Блайндер, когда только попал туда, больше относился к этому как к открытым научным дебатам, и он выходил и говорил: «Но ведь это не так. Если изменить это допущение, и изменить это допущение, и применить такую-то гипотезу, вы получите совершенной иной результат». И это производило настоящий фурор внутри организации – выглядело это так, будто нарушалась вся система решений Гринспена».

Это не нравилось Гринспену и его штату. «Многих административных сотрудников… раздражало, что Блайндер – как бы это сказать? – не играл по правилам, к которым они привыкли», - говорит Джонсон.

А если ты знаменитость – это вовсе не защищает от анафемы ФРС. С Полом Кругманом, по сути, обошлись довольно жестко. «С тех пор, как я выступил с критикой о нем, меня изгнали с летней конференции Феда в Джексон-Холе, на которой я раньше был завсегдатаем», - сказал Кругман о Гринспене в 2007 году в интервью Democracy Now! на Pacifica Radio под названием «Никто не хочет ему перечить».

Приглашение на ежегодную конференцию и прочие блага от Феда являются для членов экономического научного сообщества признаком принадлежности к клубу. Даже Кругман выглядит немного униженным из-за выказанного ему пренебрежения. «А два года назад, - посетовал он в 2007 году, - конференция была посвящена сфере новой экономической географии, которую я изобрел, и меня не пригласили».

Три года спустя после конференции Кругман получил Нобелевскую премию за свою работу по экономической географии.

Один журнал в подробностях

Huffington Post изучил сведения о следующих изданиях: American Journal of Economics, Journal of Economic Perspectives, Journal of Economic Literature, American Economic Journal, Applied Economics, American Economic Journal, Economic Policy, Journal of Political Economy и Journal of Monetary Economics.

Стажеры HuffPost по резюме в Гугле и иными способами искали отношения с Федом у 190 человек из этих выходных данных. Из 84, связанных с Федеральным Резервом в какой-то момент своей карьеры, 21 состояли в штате ФРС даже в тот момент, когда они работали в качестве контролеров в известных журналах.

В Journal of Monetary Economics все члены редакционного совета имеют или имели отношение к ФРС, а 14 из 26 членов совета в настоящее время работают в штате Феда.

За главным редактором, Кингом, идет старший помощник редактора Марианна Бакстер (Marianne Baxter), которая писала статьи для банков Чикаго и Миннеаполиса, и была приглашенным консультантом в банке Миннеаполиса в 84-м и 85-м годах, в банке Ричмонда в 97 году, и в самом совете в 87-м году. Она работала советником президента Нью-Йоркского банка с 2002 по 2005 годы. Тим Гайтнер (Tim Geithner), ныне министр финансов, стал президентом Федерального резервного банка (ФРБ) Нью-Йорка в 2003 году.

Ответственные редакторы: Дженис Элберли (Janice Eberly) была приглашенным консультантом ФРС в Филадельфии (94-й год), Миннеаполисе (97-й год) и в совете директоров ФРС (97-й год). Мартин Айхенбаум (Martin Eichenbaum) написал несколько статей для Феда и является консультантом в банках Чикаго и Атланты. Серджио Ребело (Sergio Rebelo) писал для совета директоров и ранее был его консультантом. Стивен Уильямсон (Stephen Williamson) писал для ФРБ Кливленда, Миннеаполиса и Ричмонда, он работал в исследовательском отделе ФРБ Миннеаполиса с 85-го по 87-й годы, в настоящее время состоит в редакционном совете журнала ФРБ Сент-Луиса (Federal Reserve Bank of St. Louis Review), принимал участие в организации ежегодной конференции ФРБ Сент-Луиса по экономической политике в 2009 году, а также – в организации конференции этого же банка по вопросам денег, кредита и политики в 2008 году, при этом является приглашенным консультантом в ФРБ Ричмонда с 98-го года.

А потом идут помощники редактора. Клаус Адам (Klaus Adam) – приглашенный консультант в ФРБ Сан-Франциско. Йонсун Чанг (Yongsung Chang) – аналитик в ФРБ Кливленда, сотрудничал с Федом с 2001 года. Марио Кручини (Mario Crucini) был приглашенным консультантом в ФРБ Нью-Йорка в 2008 году, а также является старшим научным сотрудником в ФРБ Далласа с того же года. Хуберто Эннис (Huberto Ennis) – старший экономист в Федеральном резервном банке Ричмонда, на этой должности он с 2000 года. Джонатан Хискоут (Jonathan Heathcote) является старшим экономистом ФРБ Миннеаполиса и трижды был приглашенным консультантом, начиная с 2001 года.

Рикардо Лагос (Ricardo Lagos) – приглашенный консультант в ФРБ Нью-Йорка, бывший старший экономист ФРБ Миннеаполиса и приглашенный консультант в этом же банке и в Кливленде. По сути, он был приглашенным консультантом и в ФРБ Кливленда и Нью-Йорка в 2007-2008 годах. Эдвард Нельсон (Edward Nelson) с 2003 по 2009 годы был помощником вице-президента ФРБ Сент-Луиса.

Эстебан Росси-Хансберг (Esteban Rossi-Hansberg) был приглашенным консультантом в ФРБ Филадельфии с 2005 по 2009 годы и занимал подобные должности в ФРБ Ричмонда, Миннеаполиса и Нью-Йорка.

Пьер-Даниэль Сарт (Pierre-Daniel Sarte) – старший экономист в ФРБ Ричмонда, в этой должности он с 96-го года. Фрэнк Шорфхайде (Frank Schorfheide) был приглашенным консультантом в ФРБ Филадельфии с 2003 года, а в ФРБ Нью-Йорка – с 2007 года. Он провел четыре таких срока в ФРБ Атланты и консультировал совет (директоров ФРС) в 2003 году. Александр Уолман (Alexander Wolman) с 1989 года является старшим экономистом ФРБ Ричмонда.

* * *

Вот полный текст ответа Кинга, главного редактора журнала: «Я думаю, что это глупое предположение, если говорить, по крайней мере, о моем опыте. В статье AEI от 1988 года, которая была позднее опубликована в Federal Reserve Bank of Richmond Review, мы с Марвином Гудфрендом (Marvin Goodfriend), тогдашним сотрудником ФРБ Ричмонда, а ныне работающим в Carnegie Mellon, доказывали, что для Феда очень важно отделять решения в сфере кредитно-денежной политики (регулирование процентных ставок) и банковской политики (займы банкам посредством дисконтного окна и так далее). Далее мы утверждали, что случаи участия Феда в последнем довольно редки: широкий объем ликвидности всегда можно обеспечить за счет первой. Мы также доказывали, что банковское вмешательство проводится ценой высокого риска недобросовестности.

Бен Бернанке хорошо понимает это отличие: он и остальные члены Комитета по операциям на открытом рынке Федеральной резервной системы (FOMC) прочли мою концепцию и иногда применяют то же различие между кредитно-денежной и банковской политикой. В трудные времена Бернанке и его коллеги по FOMC решили, что Феду стоит проводить крупные интервенции на финансовых рынках, выходящие за рамки традиционной банковской сферы, и эта позиция вызывает как критические отзывы, так и одобрительные. JME и другие крупные экономические журналы определенно опубликовали бы интересные статьи, которые рассматривают две эти различных перспективы: отсутствие интервенции и широкомасштабная интервенция. На грядущей конференции Карнеги-Рочестер, материалы которой публикуются в JME, пройдет дискуссия под названием «Будущее Центрального банка».

«Вы можете использовать только полную цитату выше, либо не используйте ее вовсе».

Ауэрбах, увидев письмо Кинга, говорит, что все просто: «Если ты в штате ФРС, то конфликт интересов неизбежен».

ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ: Экономисты участвовали в дискуссии с обеих сторон. Вот что пишут двое из них.

Стивен Уильямсон, заслуженный профессор наук и искусств Университета Вашингтона в Сент-Луисе:

«Так как вы упомянули меня в своей статье о Федеральной резервной системе, я подумал, что стоит написать вам, потому что вы явно не понимаете отношений между Федом и некоторыми экономистами, состоящими в его штате. Я имею длинную историю отношений с этой организацией и другими мировыми центральными банками, включая Банк Канады. Я являюсь научным работником в Университете Вашингтона в Сент-Луисе, но мне также платят как консультанту Федеральных резервных банков Ричмонда и Сент-Луиса. В прошлом я был штатным экономистом в Банке Канады и в Федеральном резервном банке Миннеаполиса.

Как, вероятно, стало ясно в прошлом году, экономика и наука кредитно-денежной политики – это сложное дело, и ФРС нужна вся помощь, которую она может получить. Фед, вероятно, на удивление открыт для новых идей, и идей, которые иногда конфликтуют со взглядами его руководства. Одной из сильных сторон Федеральной Резервной Системы является то, что региональные Федеральные резервные банки довольно независимы от Совета директоров в Вашингтоне, и это создает здоровую конкуренцию экономических идей внутри системы. В действительности некоторые очень революционные идеи в макроэкономике возникли в интеллектуальной среде Федерального резервного банка Миннеаполиса в 1970-х и 1980-х годах. В это интеллектуальное окружение входили экономисты, являвшиеся штатными сотрудниками Феда, и другие, которым платили за консультации для ФРС, но которые при этом работали в качестве научных сотрудников. Эти экономисты часто резко критиковали принятую Федом политику, и они определенно никогда не страдали от этого, на самом деле они были вознаграждены.

Я никогда не чувствовал себя зажатым в своих взаимоотношениях с экономистами Феда (включая некоторых президентов Федеральных резервных банков). Они любопытны и готовы думать о новых идеях. Я охотно кусаю руку, меня кормящую, и часто довольно успешно выхожу сухим из воды. Они продолжают мне платить, так что их, должно быть, вполне устраивает наше сотрудничество».

Бывший экономист Феда выразил свое несогласие. «Я был экономистом в ФРС в течение более десяти лет, и всё время попадал в неприятности за то, чем горжусь. Я вас прекрасно понимаю», - сказал он, попросив не называть его имени по причинам, изложенным выше.

В написании материала также участвовали: Elyse Siegel, Julian Hattem, Jeff Muskusи Jenna Staul.