Нашим внукам точно не хватит

Автор: Галина Костина

Исследователи из шведского Университета Лунда разработали новую модель мира, показывающую, как дефицит основных ресурсов планеты приведет к закату цивилизации уже в ближайшие десятилетия. Если не будут приняты неотложные меры.

Рисунок: Константин Батынков

Работа специалистов из шведского университета продолжает и развивает идеи, заложенные в исследованиях и моделях группы Денниса Медоуза, автора всемирно известного доклада Римскому клубу «Пределы роста», опубликованного в начале 1970-х. Несмотря на ажиотажную реакцию на этот доклад, общество довольно быстро успокоилось. По мнению руководителя группы системного анализа профессора химии Университета Лунда Харальда Свердрупа, мир пропустил этот звонок. Полученные в ходе работы над новой моделью данные шокировали самих исследователей. Об этом Харальд Свердруп рассказал в интервью «Эксперту». Интервью взяла Галина Костина.

— В какой момент истории общество вступило в неустойчивую фазу развития и c чем больше это связано — с ростом численности населения или с интенсивным развитием промышленности?

— За последние тридцать лет численность населения практически удвоилась. Если рост продолжится в таком же темпе, то в ближайшие тридцать-сорок лет мы используем столько же материальных ресурсов, сколько использовали за всю предыдущую историю. Рост потребления материальных ресурсов уже сейчас поджимает границы физического предела планеты. Экспоненциальный рост не может продолжаться бесконечно.

— Еще в восемнадцатом веке Мальтус, считавший, что народонаселение растет в геометрической прогрессии, а средства существования — в арифметической, полагал, что справиться с этой проблемой могут войны, эпидемии и аскетическое воздержание. Есть ли средства более гуманные?

— Я думаю, да. К примеру, если всем женщинам в мире предоставить избирательные права, образование, доступ к социальной активности, тогда мощный рост населения прекратится сам собой. Однако вопрос не только в численности населения. Растет не только она, пропорционально растет отводимый на каждого человека объем материальных ресурсов. Рост накладывается на рост. И решать надо проблемы в комплексе.

— Однако складывается впечатление, что человечество не сильно озабочено проблемами устойчивого развития планеты. Как это можно исправить? Может быть, нужно чаще народ пугать какими-то цифрами? Насколько я знаю, данные вашей работы достаточно тревожны.

— Это так. Много лет назад вышла книга Медоуза «Пределы роста». Где-то в начале 1970-х были выполнены расчеты по той программе. Это наделало много шуму, а потом наступило затишье, хотя Медоуз обновлял свои модели. Несколько лет назад снова было затеяно очень серьезное исследование, в котором собиралась информация для расчета нового сценария развития мира. В исследовании было изучено 38 различных металлов, а также другие ресурсы — нефть, газ, фосфор и прочие. В эту модель включили некоторые исследования, например прогнозы численности населения, сделанные в ООН, модели глобального производства продовольствия, оценку эрозии почв, а затем все это сопоставили, чтобы посмотреть, что будет происходить с обществом и может ли такое общество продолжать рост. Прикинули, что будет происходить, когда численность населения достигнет девяти миллиардов человек, пятнадцати миллиардов и далее в том же темпе. И когда был выполнен первый прогон модели, даже авторы испытали шок. Мы пересчитывали некоторые результаты в надежде на ошибки, но дополнительные расчеты нас не утешили.

— Какие самые зловещие предсказания вы сделали?

— Запасы десяти самых важных металлов могут быть полностью истощены уже в нынешнем веке. Чем меньше их будет оставаться, тем дороже они будут обходиться. Цена будет повышаться, мы будем пытаться добыть остатки из более бедных руд, цена будет опять повышаться. Если железо будет добываться современными темпами, то вот эта чайная ложечка в период истощения будет стоить как серебро. Железо в изобилии встречается на Земле, но лишь часть его пригодна для добычи с разумными затратами. Первый пик производства железа, по нашим оценкам, произойдет в 2030 году, вероятно, вторичный пик может произойти в 2060-м в ответ на повышение цен и последствия вероятной глобальной рецессии. После этого железо станет дефицитным ресурсом, ценным металлом. Пик производства золота миновал уже в 2000 году, время наступления дефицита — 2070-е годы. Для металлов платиновой группы пик наступит в 2020-е годы, для свинца, серебра, цинка — примерно в 2030-е, для меди, хрома, никеля, молибдена — в 2040–2050-е, после чего наступит время истощения.

Пик производства фосфоритов пришелся на 2010 год. Время наступления дефицита для фосфора возможно в двух критических точках — в 2040-е и 2190-е. Фосфор, как и платина, чрезвычайно важен, в частности для производства удобрений, и когда добыча пойдет на спад, что произойдет с продовольствием? Платина вообще важнейший катализатор. Уберите платину — исчезнет еда, полимеры, пластики.

Фото: Алексей Майшев

 Харальд Свердруп убежден: если цикл использования многих ресурсов замкнуть переработкой, срок истощения можно отодвинуть на столетия

— А нефть, газ?

— По нефти и газу прогнозы делаются довольно часто. По нашим расчетам, истощение запасов нефти может наступить через сорок пять лет, газа — через шестьдесят. Уголь тоже может закончиться довольно быстро.

— Может быть, с возобновляемыми ресурсами дела обстоят лучше? Хотя, судя по некоторым данным об их использовании в мире, ситуация не очень благоприятная…

— Мы на самом деле еще не все просчитали, но очевидно, что ситуация во многих областях неутешительная. Пик производства рыбы пришелся на 2002–2003 годы. По оценкам, время дефицита (когда производство достигает 10 процентов от максимума) наступит в 2060 году. Численность промысловых рыб за столетие уже уменьшилась втрое. Это говорит о том, что как национальные, так и международные стратегии рыбной ловли весьма неудачны. Если говорить о лесе, то существует лишь три места, где возможно устойчивое использование ресурса: Канада, страны Скандинавии и Россия. В Индии, Бразилии, Индонезии, Африке, к сожалению, все вырубают под корень, и там ни о какой устойчивости речь не идет.

— Вы говорите, что работа над моделью еще не закончена…

— Пока это черновая версия. Мы получили базовые результаты, они могут быть не совсем точными, то есть мы пока не можем сказать, сколько именно лет осталось до дефицита, но мы знаем порядок цифр и можем на них опираться. Мы видим, что ресурсы иссякают быстро, поэтому и действовать нужно быстро. Теперь мы стараемся сделать модель более совершенной, дав ей на вход более точные оценки и результаты, на основе которых она будет производить расчеты, — и тогда мы будем думать, что с этим делать.

— Я так понимаю, что времени на раздумья не очень много.

— Вот именно. Я думаю, первая работоспособная версия будет готова в течение года, после этого мы привлечем к работе специалистов из всех значимых стран мира, чтобы они у себя проанализировали этот материал, возможно, создали более конкретные модели для своих стран, сделали прогнозы и представили их правительствам и общественности.

— И что, по-вашему, должно происходить дальше?

— Должна быть самая серьезная реакция на полученные данные. Пока мы пускаемся в дискуссии, идет время. Некоторые оптимисты полагают, что человек будет добывать ресурсы из морей, океанов и прочих труднодоступных мест. Посчитайте, насколько затратна и неэффективна такая добыча. С любым проектом добычи меди или фосфора из океана вы должны принести в кармане как минимум ядерный реактор. Если у вас его нет — извините, ваш проект нежизнеспособен. Ресурсы нужно искать в городе, а не пытаться выскребать их из гор или морей.

Хотите задачку? Если бизнесмену, связанному с металлами, предложат два грузовика: в одном сорок тонн самой лучшей руды из самой лучшей золотой шахты, а в другом — сорок тонн мобильных телефонов. Какой из них он выберет, какой из них ценнее? Он выберет с мобильниками, потому что в них содержится в двести раз больше золота, чем в руде другого грузовика. Лучшая залежь золота — в городе.

Если мы будем ждать момента, когда рынок сам все возьмет в свои руки и цена возрастет настолько, что вторичная переработка станет очень выгодной, тогда будет немножко поздно. Мы за эти годы потеряем слишком много. Сейчас в обществе практикуется линейный принцип: мы что-то добываем, перерабатываем, потребляем и выбрасываем то, что осталось. Этот цикл необходимо замкнуть.

— В одной из своих работ вы писали, что переработка должна достигать примерно 70–90 процентов. На каком уровне сейчас переработка ресурсов в мире?

— По-разному. Если мы вернемся к грузовику с мобильниками или с бытовой техникой, мы много чего там теряем. К примеру, такой редкоземельный элемент, как лантан, перерабатывается всего в объеме пяти процентов. Железа перерабатывается примерно половина. Но если бы мы дотянули процент переработки хотя бы до восьмидесяти, истощение наступило бы не в ближайшие пятьдесят-шестьдесят лет, мы смогли бы растянуть этот процесс на столетия.

Такой важный ресурс, как фосфор, перерабатывается в объеме 16 процентов. Для того чтобы поддерживать численность населения в шесть миллиардов человек, нужно перерабатывать 95 процентов, если 4,5 миллиарда (это считается оптимальной численностью населения для нашей планеты), то перерабатывать нужно 75 процентов.

— Позвольте, какие 4,5 миллиарда? Мы же не можем урезать население.

— Нам придется прийти к этой цифре. И это причина того, что за дело надо браться незамедлительно: если мы не начнем эту работу цивилизованно, то природа сама ограничит нашу численность любыми методами, что выльется в такие непривлекательные формы, как войны или эпидемии.

— Лучше вернемся к переработке.

— Платина перерабатывается только на 70 процентов.

— Что значит «только»? Это при таком, как представляется, высоком уровне переработки осталось всего лишь двадцать пять лет до истощения?

— Мы должны понять, что это действительно очень серьезная проблема. Во всяком случае, сидеть почесываться и ничего не делать нельзя. С большинством материалов нужно быть предельно аккуратными и перестать их терять. И оставлять эти вопросы на усмотрение рынка невозможно, потому что он будет долго с этим управляться, да и не справится. Это обязательно должно быть государственное управление.

— Вы имеете в виду соответствующее законодательство?

— Когда в некоторых странах начали перерабатывать алюминиевые банки, уровень переработки алюминия достиг 85 процентов. В Европе на все виды алюминиевой и стеклянной посуды существует залоговая стоимость. Поэтому многие несут сдавать банки и бутылки в магазин, чтобы получить денежки. В Швеции была проблема, когда старые автомобили просто бросали в лесах или на обочинах. Когда правительство приняло решение о довольно существенных денежных выплатах за сдачу старых машин, они стали перемещаться из лесов на утилизацию. Это работает. Значит, такие программы нужно внедрять везде, повсеместно, во всех сферах жизни. Назначить вознаграждение за то, что ресурс возвращается в использование, и назначить какой-то вид наказания за то, что выбрасывается ценный ресурс и не используется снова. Если мы замкнем процессы и будем перерабатывать в среднем 80 процентов ресурсов, то нам на входе нужно будет подавать не 100 процентов, а всего лишь 20 процентов. Когда мы экстраполировали такую возможность на список важнейших элементов, мы увидели, что срок использования можно удвоить, утроить, значительно увеличить.

— Я слышала, ваш бизнес тоже связан с переработкой металлов?

— Вообще-то это старая семейная компания, ей сто шестьдесят лет. Основал компанию мой прадед. А дед был не просто предусмотрительным человеком, он умел смотреть далеко в будущее. И уже в 1940-х — начале 1950-х он сказал: нужно думать о рачительном использовании ресурсов и о загрязнении среды, и он начнет со своей фабрики, организовав замкнутый цикл производства. Он закончил эти работы в 1954 году, был организован замкнутый цикл переработки металлов, построен комплекс сооружений по очистке и повторному использованию воды.

— Выходит, это воспитание деда — глобальная ответственность?

— В значительной степени. Можно сказать, это семейное кредо. Я родился в Норвегии, конституцию которой писал другой мой дед — Георг Свердруп. А его брат организовал сельскохозяйственный университет в Осло.

В странах Скандинавии вообще многое делается для того, чтобы управлять ресурсами эффективно. Сравните, к примеру, ситуацию в Швеции и США. В Америке используют в два раза больше материальных ресурсов и в три раза больше энергии на душу населения в сравнении со Швецией. Теперь вопрос: лучше ли вдвое уровень жизни в Штатах, чем в Швеции? Нет, в Швеции он выше. Качество жизни непосредственно не связано с уровнем материального потребления и с использованием материальных ресурсов. Страны, встающие на путь расширения материального потребления, совсем не обязательно начинают жить лучше. Основные решения связаны с тем, как поднимать качество жизни, а не количество потребляемых материалов.

Сравните Россию со Швецией. Две северные страны, климат примерно одинаковый, тот же тип ресурсной базы, одинаково мало людей на относительно больших площадях, но качество-то жизни разное. Россия, как и многие другие страны, использует свои ресурсы очень расточительно, слишком быстро, слишком неэффективно, как конфетти разбрасывает. Вот, допустим, в России огромные запасы никеля. Какова может быть стратегия: или за десять лет выработать все залежи и чохом продать их в Китай, а потом грызть локти, или составить план на сто-сто пятьдесят лет? Правительство должно думать о том, какой будет страна через сто лет.

В Норвегии обнаружились большие запасы нефти. И в стране тут же приняли закон, по которому 78 процентов всех нефтяных доходов уплачивается в виде налогов, и все эти деньги перечисляются в специальный фонд будущего Норвегии, траты которого распланированы на сто лет. В данном случае нефть выкачают достаточно быстро, выкачают и продадут. Возможно, это не самое лучшее решение. Но деньги потеряны не будут. На будущее, наверное, следует подкорректировать политику и использовать ресурсы не столь быстрыми темпами.

— Страны редко что планируют на сто лет вперед.

— Это на самом деле принципиальный вопрос. Дети изучают историю в школе примерно за пять тысяч лет — от истории Древнего мира. Если мы смотрим назад на пять тысяч лет, то вперед на сколько надо смотреть? Политики часто смотрят вперед на несколько лет, до ближайших выборов. Император Август в Риме планировал построить дорогу через Альпы в европейские страны, чтобы римская армия могла без проблем достигать любой части империи. Инженеры спросили у него: а сколько лет должны служить эти дороги? Знаете, что он ответил? Они должны служить вечно. Сегодня, строго говоря, мы должны планировать будущее для наших стран на вечность вперед. В какой-то степени такое вечное управление уже организуется в Скандинавии при грамотном лесопользовании. При соответствующем законодательстве и ответственном бизнесе грамотно управляемый лес через сто лет будет выглядеть точно так же, как сейчас. И он может в таком устойчивом состоянии продолжать существовать бесконечно. И со странами должно происходить то же самое. Если вы управляете своей страной в таком же ключе, то и через сто лет, и через двести ресурсы у вас будут доступны. Если в таком ключе может думать, к примеру, шведское правительство, почему российское не может?

Если ваше правительство хочет запланировать повышение уровня жизни для каждого гражданина страны, что может занять лет сорок, тогда планы должны быть не менее чем на сорок лет. Любые большие изменения требуют много времени, и все это время нужно действительно планировать. У России с точки зрения устойчивости положение сейчас достаточно выгодное: население сравнительно небольшое, территории и ресурсы сравнительно большие. В этом смысле Россия — страна возможностей. Но Россия — это часть мира, и те действия, которые она предпринимает, влияют на весь мир. Как цивилизованная страна, Россия должна принять ответственность не только за себя, но в какой-то степени за всю планету.

— Да, Россия имеет возможности решать глобальные проблемы, но ведь это зависит не только от правительства, но и от общества, в котором еще много бедного населения, и в первую очередь оно озабочено не гуманитарными проблемами планеты, а удовлетворением личных насущных потребностей…

— Это тоже верно. Но верно и то, что Россия — цивилизованная страна, большая часть населения получила очень неплохое образование, это общеизвестный факт. Мы все должны быть умнее и ответственнее, поскольку глобальный вызов стоит перед всем человечеством, которое в этом смысле не делится на страны.

— Этот вызов действительно выглядит угрожающе. Более того, некоторые ученые считают, что в каких-то областях точка невозврата уже пройдена, как в ситуации с углекислым газом. Нам уже нужно готовиться к жизни в других условиях?

— Будущее действительно окажется совсем не таким, как прошлое, точка невозврата во многих областях и правда уже пройдена. Но при всех угрозах у нас остается свободный и неистощимый ресурс, который мы должны использовать на сто процентов: оптимизм. Он очень нужен нам всем. Да, золотой век пройден. Да, времени мало. Да, проблемы очень сложные, но не непреодолимые. И мы должны не просто трубить о них, а вовлечь в них как можно больше людей, которые будут способствовать выстраиванию новой экономической парадигмы для устойчивого общества.