Смерть бумажных денег

Автор: Амброуз Эванс-Причард (Ambrose Evans-Pritchard)

В магазине Amazon продается книга «Смерть от денег: Уроки великих инфляций в Германии и Америке», написанная Дженсом Паррсоном (Jens Parsson).

Ключевым моментом книги является 17-я глава под названием «Скорость обращения денег». Каждая масштабная инфляция – будь то в Германии в начале 1920-х годов, или американские войны в Корее или Вьетнаме – начинается с пассивного увеличения количества денег. Оно не проявляется в течение удивительно длительного периода времени. Цены на активы могут расти, но латентная ценовая инфляция незаметна. Ее эффект схож с горючим в костре перед тем, как зажигают спичку.

Желание людей иметь деньги может неожиданно измениться по «психологической и спонтанной причине», что вызывает резкое увеличение скорости обращения денег. Это может произойти молниеносно, в течение нескольких недель. Сдвиг неизменно застает экономистов врасплох. Они слишком долго тянут с изъятием избытка денежной массы.

«С лета 1922 года скорость обращения денег резко пошла вверх», - писал Парссон. Чиновники Рейхсбанка были озадачены. Они не могли взять в толк, почему люди стали вести себя совершенно иначе спустя почти два года, после того как банк уже увеличил денежную базу. Он утверждает, что народное терпение резко кончилось, как только люди потеряли доверие и «почуяли обман правительства».

У некоторых может вызвать улыбку «удивление» Банка Англии по отношению к недавнему скачку инфляции в Британии. По другую сторону Атлантики критики Феда говорят, что увеличение денежной базы в США с $871 млрд to $2024 млрд всего за два года – это костер, который разгорится, как только скорость обращения американских денег вернется в норму.

Morgan Stanley предсказывает облигационный крах, так как такой рост денежной базы настигнет Фед и доходность облигаций Минфина США взлетит до 5,5%. Пока что этого не произошло. Доходность 10-летних облигаций упала ниже 3%, а скорость обращения денежной массы M2 сохранилась на историческом минимуме 1,72.

Будучи записным сторонником дефляции, я думаю, что Банк и Фед правильно делают, что сохраняют спокойствие и откладывают прекращение стимулирования – хотя в США это осуществить легче, потому что базовая инфляция там снизилась до минимума с середины 1960-х годов. Но тот факт, что книга Парссона неожиданно стала пользоваться спросом у банковской элиты, сам по себе является признаком изменения в поведении, многозначительного изменения.

Между прочим, только что была переиздана еще одна книга 1970-х годов: «Когда умирают деньги: Кошмар Веймарской гиперинфляции». Эта книга, написанная бывшим консерватором, членом Европарламена Адамом Фергюссоном (Adam Fergusson) и названная обязательной к прочтению Уорреном Баффеттом (Warren Buffett), является живым свидетельством, почерпнутым из дневников тех, кто пережил кризисы в Германии, Австрии и Венгрии, когда развалились эти империи.

Почти гражданская война между городом и деревней была распространенной чертой развала общественного порядка того времени.  Многочисленные банды полуголодных и злых горожан нападали на деревни, чтобы отнять еду у фермеров, которых обвиняли в скопидомстве. В дневнике молодой женщины описана сцена на ферме ее кузины.

«В тележке я увидела трех забитых свиней. Коровник был залит кровью. Одна из коров была забита прямо на месте, с костей оторвали мясо. Чудовища вырезали вымя у лучшей молочной коровы, так что ее немедленно следовало избавить от страданий. Подстилка в амбаре, пропитанная бензином, еще тлела, свидетельствуя о намерениях этих чудовищ», -  писала она.

Рояли стали валютой или чем-то подобным, когда обнищавшие члены правительственной элиты обменивали символы своего прежнего статуса на мешок картошки и свиную грудинку. Наступал мучительный момент, когда каждая семья принадлежащая к среднему классу начинала понимать, что ее первоклассные ценные бумаги и военный заем никогда не вернутся. Впереди неизбежный крах. Пожилые пары травились газом в своих квартирах.

Иностранцы с долларами, фунтами, швейцарскими франками или чешскими кронами шиковали. Их ненавидели. «Время превратило нас в циников. В каждом виделся враг», - рассказывала Эрна фон Пуштау (Erna von Pustau), дочь гамбургского торговца рыбой.

Многие не смогли этого предвидеть. «Мои родственники и друзья оказались глупцами. Они не понимали, что такое инфляция. Наши адвокаты были не лучше. Управляющий банком моей матери дал ей ужасный совет, - признавала некая состоятельная дама. – Облик их квартир постоянно менялся. Помнили, что здесь была картина или ковер, или секретер. Постепенно комнаты практически пустели. Некоторые из них просили подаяний – но не на улицах – а во время редких визитов. Все слишком хорошо знали, зачем они приходили».

Коррупция неистовствовала. С людей снимали пальто и обувь прямо на улицах, приставив нож к горлу. Победителями оказались те, кто – случайно или специально – получили огромные ссуды в банках и купили недвижимость, или промышленные конгломераты, выпускавшие необеспеченные облигации. Произошел массовый отток капитала от вкладчика к должнику, хотя позднее Рейхстаг принял закон, привязывающий старые соглашения к цене золота. Кредиторам удалось кое-что получить.

Укоренялась теория заговора, что инфляция была еврейским заговором, призванным разрушить Германию. Валюта стала известна как «Judefetzen» (еврейское конфетти), что намекало на цепь событий, которые привели к «хрустальной ночи» десять лет спустя.

В то время как веймарская история является бесконечным источником информации для изучения социального разложения, она не может пролить свет на сегодняшние события. Окончательным толчком к коллапсу 1923 года стала французская оккупация Рурской области, которая отрезала от Германии значительную часть немецкой промышленности и вызвала массовое сопротивление.

Ллойд Джордж (Lloyd George) подозревал, что французы пытались ускорить распад Германии, профинансировав отделение областей в бассейне Рейна (как это и было на самом деле). На короткий промежуток времени отщепенцы учредили сепаратистское правительство в Дюссельдорфе. Справедливость восторжествовала, кризис обернулся против Парижа и разрушил франк.

К тому времени карфагенский Версальский мирный договор испортил все. Считалось патриотичным не платить налоги, которые будут направлены на выплату репараций врагу. Под влиянием большевиков Германия стала коммунистическим котлом. «Спартакисты» попытались захватить Берлин. Рабочие советы разрастались. Докеры и корабельщики оккупировали полицейские участки и установили баррикады в Гамбурге. Коммунистические красные сотни устраивали смертельные уличные драки с правой милицией.

Ностальгирующие устроили заговор  в пользу реставрации баварской монархии Виттельсбахов и старой валюты, талера, обеспеченного золотом. Бременский Сенат выпустил собственные банкноты с привязкой к золоту. Прочие эмитировали валюты, привязанные к цене ржи.

Это не картина Америки, или Британии, или Европы в  2010 году. Но мы должны опасаться противоположного и слишком жизнеутверждающего допущения, что сегодняшняя ситуация является облегченной версией японского Потерянного десятилетия, то есть медленного и в основном доброкачественного сдвига к дефляции, потому что сокращение задолженности развивает дисциплину.

Япония была крупнейшим внешним мировым кредитором, когда лопнул пузырь Nikkei двадцать лет назад. Уровень частных сбережений достигал 15% ВВП. Японцы постепенно снизили этот уровень до 2%, смягчая последствия долгого падения. У англо-саксов нет такой подушки.

Очевидно, что у Запада есть соблазн оградить себя от ошибок, допущенных во время пузыря активов Гринспена, кредитного пузыря Брауна и пузыря государственной задолженности Евросоюза, уйдя от дефолта путем инфляции. Но в этом кроется опасность для будущего. Сначала у нас будет шок дефляции. Тогда – и только тогда – центральные банки зайдут слишком далеко и рискнут потерять контроль над своим экспериментом с денежным прессом, по мере того как денежное обращение наберет обороты. Пожалуйста, давайте решать проблемы по мере их поступления.