3 причины, по которым стоит серьезно задуматься о разделении Соединенных Штатов на части

Автор: Райан МакМейкен (Ryan McMaken)

В прошлом месяце политический центр Виргинского университета опубликовал новое исследование, показывающее, что, по крайней мере среди опрошенных, «примерно 4 из 10 (41%) избирателей Байдена (Biden) и половина (52%) голосовавших за Трампа (Trump) в той или степени согласны, что пора разделить страну, отдавая предпочтение выходу из союза голубых (демократических) или красных (республиканских) штатов».

При этом большинство представителей обеих групп согласны, что есть «много радикальных, аморальных людей, пытающихся всё разрушить» и что «долг каждого настоящего гражданина помочь искоренить зло, отравляющее нашу страну изнутри».

Можно предположить, что те, кто считает, что в стране в целом всё идет нормально, будут не слишком обеспокоены «внутренним злом», чтобы считать, что пора «разделить страну».

Похоже, президенту Байдену так и не удалось «объединить» страну, несмотря на его обещания, что «пришло время исцелить Америку» и что он будет «президентом, стремящимся не разделять, а объединять». Вместо этого, судя по всему, страна сильно разделена по различным вопросам, где обязательная вакцинация и права родителей в государственном образовании лишь самые недавние.

Сейчас нет причин считать, что это разделение просто исчезнет. Идея сецессии, набиравшая популярность в последние годы, вероятно, обретет еще больше сторонников, так как «либеральный консенсус» середины XX века всё больше уходит в прошлое.

Опыт всё больше указывает на разделение, даже если кажется, что до подобных событий еще далеко. В конце концов, в реальном мире существенные политические перемены могут происходить внезапно и самым неожиданным образом. В 1987 г. большинство коммунистов всё еще считали, что СССР просуществует еще не одно десятилетие, а то и не одно столетие. Поэтому самое время начать задавать сложные вопросы о сецессии и о том, как можно разрешить военные и финансовые аспекты.

С учетом всего этого, мы видим три главных причины, почему всё более неразумно игнорировать сецессию как серьезную возможность.

Сецессия обретает популярность

Первая причина, почему стоит воспринимать сецессию всерьез, в том, что эту тему больше не обсуждают лишь самые радикальные элементы.

Например, в 2014 г. четверть опрошенных сказали, что считают, что их штат должен отделиться. В 2018 г. уже 39% говорили, что считают, что штат должен «принимать окончательное решение», оставаться ли частью США. В 2020 г. больше трети опрошенных сказали, что штаты имеют законное право на отделение.

На такую возможность всё чаще намекают популярные консерваторы от Раша Лимбо (Rush Limbaugh) до Денниса Прагера (Dennis Prager). На прошлой неделе Прагер признал, что сецессия предлагает шанс жить в стране, лучше отражающей твои ценности. По словам Прагера, если сецессия случится, «я буду жить в государстве, руководствующимся не левыми, а иудео-христианскими ценностями». Даже старшие консерваторы начинают понимать эту идею: отделение дает выбор, а выбор – это лучше, чем черствый «патриотизм».

И, похоже, неслучайно старшие консерваторы вроде Прагера позже прониклись идеей о сецессии. Согласно опросу Zogby о сецессии за 2020 г., в старших группах опрошенных благоприятно относящихся к сецессии меньше. В группе от 18 до 29 лет большинство (52%) считает, что штаты имеют законное право решить отделиться. В группе старше 65 эта цифра составляет лишь 23%. Другими словами, догма о национальном единстве принадлежит старшим поколениям. Сецессия не только всё более популярна, но также может оказаться волной будущего.

Между тем о сецессии сейчас открыто говорят члены Конгресса, включая Стивена Холта (Steven Holt) от Айовы и Марджори Тейлор Грин (Marjorie Taylor Greene) от Джорджии. Они бы этого не делали, если бы не считали, что их избиратели с ними согласны.

Более того, рост движения за сецессию можно измерить по числу экспертов, чувствующих сейчас необходимость его осуждать. Раньше сецессия считалась чем-то настолько «запредельным», что едва заслуживала внимания. Сейчас же это больше не так. Сегодня консервативные эксперты из Вашингтона считают необходимым разражаться тирадами на эту тему на FoxNews.

Левые сторонники единства хотят управлять вашей жизнью

Вторая причина воспринимать сецессию всерьез – это тот факт, что рост сепаратизма левых, похоже, ничему не учит. Тогда как многие американцы выступают против централизованного контроля, левые всё больше продвигают идею о том, что нельзя допустить большей локальной автономии.

Наглядный пример – представленный в Сенате законопроект об избирательных правах Джона Льюиса (John Lewis). В случае принятия закон даст Вашингтону новые широкие полномочия по регулированию и контролю того, как штаты проводят собственные выборы. Изначально, конечно, правительства штатов имели почти полный контроль над тем, как там проводятся выборы. В стране, начинавшей как союз суверенных республик, это вполне разумно. Подобно тому как государства – члены ЕС проводят собственные выборы и полностью сами их контролируют, так же когда-то было и в США. Но со временем – как и в большинстве политических сфер – федеральное правительство взяло больше контроля в свои руки. Однако новый закон об избирательных правах фактически упразднит локальный контроль над выборами, и практически любые изменения должны будут получить федеральное одобрение.

Естественно, оппозицию переводу выборов в штатах под федеральный контроль осуждают как мотивированную расизмом и другими гнусными целями. И это отражает сопротивление левых сецессии и децентрализации в целом. Идея такова, что «нельзя позволить этим людям самим всё решать, потому что они наверняка будут использовать локальные привилегии для плохих дел».

Например, осуждая сецессию в журнале New York, демократический стратег Эд Килгор (Ed Kilgore) ясно дал понять, что не намерен позволить кому-либо что-то делать без федерального «надзора». Он пишет:

«Можем ли мы в этот раз разойтись более-менее мирно? Возможно, но не рассчитывайте на меня, когда речь зайдет о национальном разводе… Как я могу спокойно принять ускоряющееся угнетение женщин и расовых меньшинств в новой, соседней Красной Америке? Разве аболиционисты могли мириться с продолжением и расширением ненавистного рабовладения? Будет ли безопасно жить рядом со страной с сумасшедшим потреблением углерода, где отрицание изменений климата – это догмат веры? И могу ли я доверять, что «сосед», чьи лидеры и граждане верят, что их политика отражает неизменную древнюю волю Всевышнего, не тронет наши границы?»

Килгор едва сдерживает свое презрение. Он мог бы просто сказать: «Если этим троглодитам из красных штатов дать свободу, то они наверняка выберут расистскую и женоненавистническую антиутопию, наполняющую воздух ядовитыми испарениями. Ведь они религиозные фанатики!»

Любой, кто не хочет подчиняться капризам людей вроде Килгора, должен воспринимать его мимолетную откровенность как зловещее предупреждение. Такие люди никогда «спокойно не примут» самоуправление вне надзора Вашингтона, потому что они вполне буквально приравнивают его к рабовладению и женоненавистничеству.

Другими словами, когда левые осуждают сецессию в деталях – что они теперь вынуждены делать, так как пренебрежительные насмешки больше не работают, – они лишь предоставляют дополнительные причины, почему сецессия, скорее всего, единственное реальное решение национальной разобщенности.

Время задать сложные вопросы

Наконец, обретение сецессией популярности означает, что сейчас самое время начать задавать сложные вопросы о том, как может произойти разделение.

Например, нельзя пренебрегать вопросом ядерного оружия – хотя случай постсоветской Украины показывает, что это не такая уж непреодолимая проблема, как многие считают. Более того, требует решения вопрос государственного долга. Скорее всего, необходимо будет также признать, что при всех реалистичных сценариях частичный дефолт – вероятный исход с сецессией или без нее. И, наконец, существует проблема «этнических» анклавов. Исторически это всегда сопровождается сепаратизмом, как в случае этнических русских в Прибалтике или происпанского населения, оставшегося в Латинской Америке в XIX веке. Кроме того, насколько «полным» будет это разделение? Вполне можно представить, что США, состоящие из двух или более самоуправляемых частей, будут тем не менее по-прежнему иметь единого главу государства или останутся в составе единого военного союза.

В реальной жизни большие политические перемены имеют привычку случаться независимо от того, чего хотят официальные планировщики и что говорят официальные планы. То есть события склонны брать верх над тем, что элиты считают правильным. Однако поощрение серьезных дискуссий сейчас может помочь предотвратить как минимум некоторые неприятные неожиданности в долгосрочной перспективе. С другой стороны, отрицание сецессии не улучшит ситуацию. И, конечно, сецессия лишь вопрос времени. Все политические образования рано или поздно приходят к концу либо посредством распада, либо из-за революции. Во многих случаях, когда старые государства вроде Римской империи рушатся, мир становится лучше. В модную позицию «Америка будет существовать вечно» могут верить разве что малые дети или безнадежно наивные.