Александр Малоземов: от большевика до бизнесмена

Источник: GVGOLD.RU

Рожденные в года глухие Пути не помнят своего. Мы — дети страшных лет России — Забыть не в силах ничего. А. Блок (1914 г.)

Все уместилось, все переплелось в судьбе Александра Платоновича Малозёмова: горное дело и революция, каторга, ссылка и сибир­ское золото, эмиграция, возвращение и вновь эмиграция, Россия, Азия и Западная Европа, Северная и Южная Америки. И еще любовь двух сильных женщин, осветившая его жизнь с юности до последних дней.

Важнейшими источниками для настоящей работы послужили воспоминания родственни­ков главного героя. Более чем 300-страничная рукопись «A Life in Mining» стала результатом серии интервью, взятых в 1987-1988 гг. со­трудницей Центра устной истории Калифор­нийского университета в Беркли Элеонорой Свент (Eleanor Swent) у американского пред­принимателя и инженера Платона Александ­ровича Малозёмова (Plato Malozemoff; 1909­1997). Рукопись хранится в университетской библиотеке Bancroft — одном из крупнейших собраний манускриптов и раритетных изда­ний в США.^[1] Либерализация политического режима в России на рубеже 1980-1990-х гг. способствовала установлению связей меж­ду ветвями рода Малозёмовых на родине и за границей. В 1992 г. П. А. Малозёмов вмес­те с сыном Алексеем навестили российскую родню. Уже в следующем году маленьким тиражом «для своих» вышла 48-страничная книжка «Время и семья Малозёмовых», напи­санная тремя кузенами — П. А. Малозёмовым, доктором технических наук и шахматным композитором Александром Павловичем Гу­ляевым (1908-1998) и доктором исторических наук Игорем Павловичем Шаскольским (1918- 1995).^[2] Была также использована рукопись племянницы второй супруги А. П. Малозёмова, кандидата геолого-минералогических наук Людмилы Алексеевны Умовой (1915-1998). Документ предназначен для семейного чтения и в соответствии с волей автора хранится у его родственников в Екатеринбурге.

Александр Малозёмов родился в 1877 г. в городке Радзивилов (ныне Радивилов) на гра­нице Российской империи с Австро-Венгрией. Служивший здесь офицер Платон Александ­рович Малозёмов (1844-1899) женился на Ми­халине Ивановне Хиллер (1855-1935), дочери чиновника из русских немцев и ополяченной француженки. От этого союза появились на свет сын Александр и пять дочерей — Наталья (1876-1955), Лидия (1881-1946), Ольга (1885­1952), Мария (1891-1969) и София (1893-1956). Малозёмовы были дворяне беспоместные. По­сле похорон отца на кладбище варшавского предместья Воля семейство оказалось в стес­ненном материальном положении и перебра­лось в Петербург. Там они могли рассчитывать на помощь сестры усопшего — профессора кон­серватории Софьи Александровны Малозёмовой (1846-1908), дамы обеспеченной, незамуж­ней и бездетной.

Все дети получили высшее образование. Ольга по примеру тетки стала пианисткой. Наталья, Лидия и Мария учились на Бесту­жевских курсах. Александр постигал секреты скрипичного искусства у профессора Л. С. Ау­эра. Не менее живо он интересовался филосо­фией и экономикой. Знал греческий и латынь, по памяти читал Овидия на языках Эллады и Рима, владел языками французским, немец­ким, английским. В итоге он выбрал профес­сию горного инженера, окончил Горный ин­ститут в Петербурге и дополнительно обучался в знаменитой Фрайбергской горной академии.

Летом 1904 г. вернувшийся из Саксонии А. П. Малозёмов получил место в Симском горнозаводском округе Уфимской губернии. Округ объединял Симский, Аша-Балашовский и Миньярский металлургические заводы. За­водчики Балашовы числились по придвор­ной части и проживали то в Петербурге, то за границей. Округом же руководил горный ин­женер Алексей Иванович Умов (1854-1918).^[3]Малозёмову он доверил управлять механиче­ским цехом Симского завода. Однако молодой инженер имел не только глубокие познания в горном деле, но и социалистические идеа­лы. Симский рабочий И. Ф. Салов вспоминал: «В это время мой старший брат Павел, 30 лет, работал в механическом цехе. <...> Вскоре после приезда Малозёмова Павел. отзывался о нем, как о человеке, защищавшем интересы рабочих и крестьян».^[4]

В 1905 г. началась революция. На расстрел мирной демонстрации 9 января в Петербур­ге симские рабочие ответили забастовкой и требованием сократить рабочий день. На экстренном административном совещании Малозёмов и управитель Симского завода Герман Иванович Бострём поддержали ра­бочих, противопоставив себя Умову.^[5] «Про­паганда... инженера Малозёмова все более привлекала рабочих на тайные собрания, — продолжал рассказ И. Ф. Салов. — Мой брат Андрей, 18 лет, вместе с Павлом часто уходи­ли на собрания... В июне 1905 года мои братья шептались про прошедшее с большим ожив­лением собрание у Соленого Ключа, в 6-ти верстах от завода, но из их разговора понял, что на собрании присутствовал Малозёмов. 8-го июля 1905 года, на престольный праздник Казанской, Павел уехал с утра на вагонетке на ст. Симская и через час три привез рабочих Миньярского завода. Рабочие зашли к нам, а затем отправились в лес, на собрание, где выступал Малозёмов. <.> В сентябре Малозёмов в доменном цехе рассказывал рабочим про жизнь рабочих во Франции и в других государствах, какой они имеют заработок и как добиваются улучшения своего положе­ния. В упраздненном заводе Илек, в семиде­сяти верстах от Симского завода, крестьяне чуть не убили Малозёмова за политическую и антирелигиозную пропаганду, в то время как рабочие заводов Симского, Миньярского и Аша-Балашовского усердно воспринимали новые для них идеи социализма».^[6]

Апогеем политической активности Малозёмова на Южном Урале стал октябрь 1905 г., когда в стране были провозглашены граждан­ские права и свободы. Салов свидетельствовал: «В октябрьские дни в волости прочитали “ма­нифест от батюшки царя”, а в механическом цехе происходило первое открытое собрание рабочих всех цехов завода, на котором Малозёмов объяснял, как напуганное рабочим движе­нием царское правительство бросило рабочим “подачку” — кусок бумажки, чтобы завтра взять ее обратно, когда ослабнет рабочий напор на самодержавие. В заключение оратор призывал рабочих к сплочению, к вооружению, к орга­низации боевой дружины и к стойкой револю­ционной борьбе с царским самодержавием, не останавливаясь перед манифестом на полпути. После Малозёмова говорил организатор бое­вой дружины Михаил Гузаков, служащий завод­ской конторы. С этого времени РСДРП больше­виков в широком масштабе развернула свою работу среди рабочих масс Симского горного округа».^[7] В ноябре Умов отстранил Малозёмова от должности. Но уже 30 ноября миньярские рабочие под угрозой физической расправы вы­нудили окружного управляющего согласиться с рядом требований, одно из которых гласило: «Александр Платонович Малозёмов заступит на службу в Симский округ».^[8]

Впрочем, вскоре у мятежного инженера воз­никли разногласия с рабочими. Согласно реше­нию Таммерфорсской конференции симские большевики развернули агитацию за бойкот выборов в I Государственную думу. Малозёмов же, напротив, выставил свою кандидатуру, но не был избран. Впоследствии В. И. Ленин при­знал ошибочность бойкота в условиях начав­шегося революционного спада, и большевики приняли активное участие уже в выборах во II Думу. Но Малозёмову такой дальновидно­сти все равно не простили.

В 1957 г. были опубликованы воспомина­ния лидера миньярских большевиков Михаила Николаевича Коковихина (1883-1965).^[9] Малозёмова лично он не знал, поскольку вернул­ся в Симский округ после армии и тюрьмы в 1907 г.,^[10] когда инженера здесь уже не было. Тем не менее Коковихин писал: «В конце 1904 г. и в 1905 г. в Симском округе подвизался ин­женер Малозёмов. Мы отводим ему место для характеристики его только потому, что роль Малозёмова в деятельности социал-демокра­тов Симского округа очень преувеличена и его политическая физиономия должным обра­зом не раскрыта. <...> Малозёмов относится к ярко выраженному типу попутчиков. При­ехав в Симский завод, он первоначально ника­кой партийной работы не вел. Продолжалось это до тех пор, пока деятельность Миньярской и Симской организаций не пошла на подъем. В это время Малозёмов примкнул к меньшевикам.^[11] Все это и определило его политическую деятельность в Симском горном округе. Все мысли Малозёмова были заняты только тем, чтобы его избрали в первую Государственную думу. <.> Этим он полностью разоблачил себя перед рабочей массой в том, что идет напере­кор большевикам. Рабочие Миньяра и Сима пошли за большевиками, бойкотировали выбо­ры в первую Думу. Кандидатура Малозёмова не получила поддержки. Так позорно и кончилась его революционная карьера в округе».^[12]

Теперь уже объяснения требовал факт со­вместного выступления А. П. Малозёмова с непримиримым революционером Михаилом Васильевичем Гузаковым (1885-1908). В мар­те 1906 г. Гузаков возглавил боевую дружину Симского завода, к организации которой при­зывал Малозёмов. Попытка поимки Гузакова в сентябре того же года привела к перестрелке рабочих со стражниками.^[13] В декабре 1907 г. он все же угодил в полицейскую засаду и в ночь с 23 на 24 мая 1908 г. был повешен в Уфимской тюрьме. В 1967 г. вышла книга «Искры рево­люции» А. Ф. Панова, в которой октябрьский митинг 1905 г. был представлен через проти­востояние Малозёмова и Гузакова. Первый якобы убеждал рабочих, что «царь объявил свободу», но те не слушали. Потом «на станок поднялся Гузаков» и повел иные речи: «Това­рищи! Тут инженер Малозёмов проповедовал содружество классов и мирное процветание при существующем строе. Это, товарищи, болтовня!»^[14]

Без поддержки рабочих Малозёмову не бы­ло смысла задерживаться на заводском Урале. В Симе у него оставалось лишь одно, почти безнадежное, дело. Александр просил у супру­гов Умовых руки их дочери — 16-летней гим­назистки Муси (Марии). Получив предсказуе­мый отказ, он выехал в Петербург к матери и сестрам. В столице вступил в РСДРП и ушел в революционную работу. Большевики как раз готовили восстание в Кронштадте, но не смог­ли удержать этот процесс под контролем: в июле 1906 г. восстание началось под руковод­ством эсеров. Из Питера в Кронштадт в сопро­вождении Малозёмова спешно выехал член ЦК РСДРП Федор Васильевич Гусаров (1875­1920). Малозёмов был одет щеголем, питер­ский же врач Гусаров — весьма скромно, к тому же он был наголо брит. Последнее обсто­ятельство их и сгубило. Эмиссаров арестовал патруль, искавший переодетых матросов. При обыске в квартире Малозёмова нашли план восстания. Для спасения революционеров, за­ключенных в «Кресты», использовали все спо­собы — от консультаций адвоката А. Ф. Керен­ского до всеподданнейшего прошения матери Малозёмова. Требуемой прокурором смертной казни удалось избежать. Суд присяжных при­говорил Гусарова и Малозёмова к восьми го­дам каторжных работ.^[15] Из легальных средств облегчения участи оставалось одно — женить­ба. Осужденный, вступавший в брак перед от­правкой в Сибирь, по закону мог рассчитывать на сокращение срока каторжных работ вдвое; вторая половина срока заменялась поселени­ем в той же отдаленной местности.^[16]

Для заключения фиктивного брака была подобрана партийная кандидатура, но тут в затаенной любви к Александру Малозёмову призналась «бестужевка» Елизавета Андреев­на Гуляева, подруга его сестры Лидии. Спустя годы их сын Платон Малозёмов писал: «Мама была очень живой молодой девушкой, весьма романтичной, крайне сентиментальной, учив­шейся, как только у нее появлялось для это­го время, и такой она оставалась всю жизнь. Она не закончила обучение, потому что ста­ла интересоваться политическим движением в 1906, 1907 и 1908 годах. В это же время она встретила отца, который был активным соци­ал-демократом... Мама стала помощником и секретарем в его политической деятельности и влюбилась. Они поженились в тюрьме, до того, как отца отправили в ссылку».^[17] В 1907 г. в Петербурге почти одновременно были заключены два брака — Александра Малозёмова с Елизаветой Гуляевой и Лидии Малозёмовой с Павлом Гуляевым (братом Елизаветы, сту­дентом Горного института).

Каторжный срок Малозёмов отбывал в Гор­ном Зерентуе. Вплоть до 1908 г. каторжане ра­ботали на золотых приисках. Вероятно, тогда горный инженер и познакомился с золотодобычей. Внутри централа политические жили отдельно от уголовных, в светлое время суток общение было свободным. Эсеры, большевики и меньшевики совместно организовали «вольный университет» — публичный лекторий. Блестяще образованный Малозёмов стал од­ним из тюремных лекторов.^[18] Отбыв всего чет­верть срока, оп вышел па поселение в забай­кальский город Баргузин, где вместе с женой Елизаветой занял небольшую избу. В 1909 г. у них родился первенец Платон, в 1910- м — Андрей. Семья жила па трехрублевое пособие ссыльного и на доходы от частных уроков Ели­заветы. На третий год инженеру удалось найти работу па Королонских золотых приисках купца 1-й гильдии Я. Д. Фризера. Елизавета Андреевна стала приисковым казначеем. Малозёмовы обрели некоторый достаток.^[19]

Обретя свободу в 1914 г., Малозёмов ненадолго посетил Европейскую Россию и вернулся в Восточную Сибирь, где его ждала служба в «Ленском золотопромышленном товарище­стве» («Лензото»), добывавшем от 40 до 60% всего золота Сибири. Крупнейшим же акционером «Лензото» была финансовая компания «Lena Goldfields» («Ленские золотые при­иски», далее — «LG»), зарегистрированная в июле 1908 г. в Лондоне. В 1909 г. доля учас­тия «LG» в «Лензото» составила 74%. Во внушительном списке британских акционерных обществ-участников золотодобычи в России («The Siberian Gold Dregging Company», «The Nerchinsk Gold Company», «Central Siberia», «The Orsk Goldfields», «The Troizk Goldfields», «The Altay Gold Concession» и др.^[20]) «LG» заняла лидирующее положение. Однако де-факто назвать ее британской компанией можно лишь с оговорками, поскольку к концу 1908/09 операционного года свыше 70% акций держали российские владельцы.^[21] Малозёмову тогда едва ли было дело до топкостей российско-британского акционирования. За три года оп прошел путь от управляющего беднейшим из 430 принадлежавших компании приисков до главного управляющего всеми приисками «Лензото». К 1917 г. его годовое жалованье взлетело до 60 тыс. руб. золотом. Семья пере­ехала в большой богато обставленный дом, па- пяла пять человек прислуги.^[22]

Разгоралась революция, по в приисковом городке, оторванном от мира восемь месяцев в году, Малозёмов пытался создать оазис «клас­сового мира». Прииски, печально памятные расстрелом 1912 г.,^[23] теперь неплохо обеспе­чивались продовольствием, здесь работали детский сад, школа и библиотека, шли кон­церты, лекции и самодеятельные театральные постановки. Народным образованием заведо­вала Елизавета Андреевна, при этом ее сыно­вья посещали детсад и школу вместе с детьми рабочих. Малозёмов разработал программу мо­дернизации приискового хозяйства, и в 1917 г. «Лензото» заказало в США свою первую драгу. В условиях Гражданской войны кандидатура Малозёмова казалась оптимальной: прииски работали и при большевиках, и при колча­ковцах.

Американцы затягивали отправку драги, и в 1919 г . Малозёмов лично поехал за дорого - стоящим оборудованием. Будучи в Америке, он получил весточку, что его возвращения ждут не только домашние, но и чекисты. Остаться по ту сторону океана было легко, не­легко было спасти семью. Простейший, каза­лось бы, путь вел по Транссибу во Владивосток. Но вдоль железных дорог разворачивались и основные военные действия. Белый офицер — командир бронепоезда — звал Елизавету Анд­реевну ехать с собой. Она отказалась. Муж в письме, присланном через друзей, предлагал бежать через монгольскую границу. Осущест­вление этого плана заняло несколько месяцев и потребовало от Елизаветы Малозёмовой недюжинного мужества. Ей довелось убегать от чекистов, договариваться с контрабандис­тами, подкупать пограничников, объясняться с враждебными друг другу монгольскими и китайскими патрулями, пересекать пустыню Гоби на попутном автомобиле американских коммивояжеров. И все это с двумя малолетни­ми детьми на руках. В северокитайском городе Калган (Чжанзякоу) — на конечной станции железной дороги — их ждал отец семейства. После перенесенных мытарств и потрясений дальнейшее походило на сказку. Вагон пер­вого класса, обеды в ресторане, а в китайской столице — лучший отель с незатейливым на­званием «Hotel du Pekin». В туманный день 30 декабря 1920 г. океанский лайнер доста­вил их в Сан-Франциско. Накопленные за время работы в «Лензото» средства позво­лили им купить дом в Окленде. Затем Алек­сандр Платонович уехал в Нью-Йорк, а в Ка­лифорнию стал наведываться по два-три раза в год. Так, по мнению Платона, началось от­даление отца от семьи.^[24]

В Нью-Йорке А. П. Малозёмов возобновил деловые отношения с Г. О. Бененсоном — быв­шим членом правлений Русско-Английского коммерческого банка, Сысертского горного округа,^[25] а с 1916 г. — еще и членом правления «LG». Провозглашенный X съездом РКП(б) в марте 1921 г. переход к НЭПу эти двое сочли признанием допущенных в ходе революции перегибов и того, что без зарубежной финан­совой поддержки экономику страны не под­нять. В феврале 1923 г. Бененсон и британский банкир Герберт Гедалла (Herbert Guedalla) встретились в Лондоне с наркомом внешней торговли РСФСР Л. Б. Красиным и вызвались взять в концессию предприятия бывшего то­варищества «Лензото», Николо-Павдинского и Сысертского горных округов на Урале, а так - же Алтайского горного общества.^[26] Начались переговоры, которые с советской стороны вела комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) с участием В. В. Куйбышева и А. А. Андреева. Сам ход пе­реговоров в 1924-1925 гг. трижды обсуждался на пленумах ЦК.^[27]

Наконец хроническая нехватка средств и не­умение обеспечить прииски рабочими (несмо­тря на мобилизацию мужчин четырех призыв­ных возрастов) вынудили советское руководство в 1925 г. передать предприятия союзного треста «Лензолото» в концессию возрожденной ак­ционерной компании «LG». Головной офис и совет директоров компании под председатель­ством Г. Гедалла обосновались в Лондоне. Малозёмов стал ее директором-распорядителем. Концессионерам передавались Ленско-Витим­ские прииски (Бодайбинский район) и Ленское пароходство. Помимо этого, британские акцио­нерные общества «The Sisert Mining District Company» и «The Altay Mining District Company» уступили «LG» свои права на промыш­ленные предприятия в России. Американский еженедельник «Time» писал: «Контракт яв­ляется крупнейшим с момента большевист­ской революции и дает компании хорошую компенсацию за потери, понесенные во вре­мя национализации собственности. Концессия покрывает область около 1,5 миллиона акров приисков золота, серебра, меди и свинца, сто­имость которых была оценена в 150 миллио­нов долларов США. Американский капитал будет участвовать на равных с британским».^[28]Компания могла беспошлинно ввозить в стра­ну оборудование и вывозить четверть добы­того драгметалла. Оставшиеся три четверти сдавались по цене, установленной наркоматом финансов. Начиная с седьмого года работы не менее половины золота должно было добы­ваться механическим путем. Концессионеры обязались ежегодно добывать по 400 пудов золота (30 % добычи в стране) и 1 000 пудов серебра (80 %), а после ввода в строй Дегтяр­ского медеплавильного завода на Урале давать 1 млн пудов меди в год (50 %).^[29] Также полага­лось инвестировать значительные средства в модернизацию предприятий и разведку новых месторождений. Только на строительство за­вода в Дегтярске в течение ближайших 4-5 лет предполагалось потратить 10 млн руб.^[30]

По условиям договора не менее половины технического персонала и квалифицирован­ных работников должны были составить со­ветские граждане. Малозёмов сам стремился принимать русских инженеров, но исходил в первую очередь из деловых качеств кандида­тов, не делая различий между оставшимися в стране и оказавшимися за ее пределами. Его шурин П. А. Гуляев, служивший в правлении советского синдиката «Уралмет», стал дирек­тором московской конторы «LG».

Концессионеры показали себя добросовест­ными и эффективными партнерами. Уже за 1925/26 хозяйственный год «LG» дала четверть добытого в СССР золота.^[31] За первые 4 года инвестиции в развитие предприятий достиг­ли почти 22 млн. руб.,^[32] ради чего правление задержало выплату дивидендов. Советская сторона подобной добросовестностью не отли­чалась. Уже с переданных в концессию пред­приятий было вывезено оборудование почти на 800 тыс. руб.^[33] Так, по указанию руководства треста «Гормет», мартен Сысертского завода был демонтирован и отправлен на государст­венный Верх-Исетский завод. Зампред сысертского профкома А. Григорьев вспоминал: «“За­чем его оставлять капиталистам? — говорили в тресте. — Вывезти надо”. Вывезли и убедились, что стан годится только в металлолом. И его действительно отправили в мартены на пере- плавку».^[34]

Для выполнения обязательств и развития предприятий концессионерам требовалась ас­трономическая сумма в 30 млн долларов. Ос­новные инвесторы нашлись в Британии и Германии. Но важна была и возможность оперативного кредитования в советских бан­ках. Между тем в сентябре 1926 г. Совнарком СССР заявил о нецелесообразности финансо­вой поддержки иностранных предпринимате­лей. В декабре Малозёмов писал в Главконцесском: «Работа предприятия в течение первого года показала, что общество лишено возмож­ности нормально кредитоваться в существую­щих банках СССР, будучи в то же время, в силу экономического положения СССР, вынуждено оказывать кредит государственной промыш­ленности в лице государственных трестов, яв­ляющихся преимущественными, а на некото­рые товары исключительными покупателями... Концессионер вынуждается к кредитованию государственной промышленности из концес­сионных средств, что никогда не входило в его намерения и никоим образом не может быть признано правильным с точки зрения назна­чения концессионного капитала».^[35]

Но Александра Малозёмова влекли в Рос­сию не только коммерческие интересы или стремление помочь родине: за два десятиле­тия не угасло его чувство к Марии Умовой. В изложении Л. А. Умовой эта романтическая история звучит так: «В 20-х годах тетя Муся и тетя Катя жили в Ленинграде, где было очень голодно. Вдруг они стали получать продук­товые посылки без обратного адреса. А затем в квартире появился Александр Платонович Малозёмов. <.> Как рассказывала мне Катю­ша, тетя Муся и Малозёмов проговорили всю ночь. Утром тетя Муся сказала, что они не мо­гут жить друг без друга, и она уехала с Малозёмовым». Позже он развелся с Елизаветой Анд­реевной и узаконил отношения с Марией.

В «черный четверг», 24 октября 1929 г., па­дение курса акций на нью-йоркской бирже разверзло пучину мирового экономического кризиса. Возможности финансирования из зарубежных источников резко сократились. В этот момент советское руководство нанесло концессии смертельный удар. Ночью 15 де­кабря ОГПУ произвело облавы и обыски на предприятиях «LG», разделенных между со­бой тысячами километров. Задержаны были 130 человек, для 12 задержание обернулось арестом. Ни А. П. Малозёмов, ни П. А. Гуляев в это число не попали: оба с ноября находились за границей. И, если верить семейной леген­де, не случайно. Былой товарищ по партии, а к тому времени председатель ОГПУ , В . Р . Менжинский, предупредил Малозёмова о готовив­шейся операции и советовал покинуть страну. Постоянные же загранпаспорта у Малозёмова и Гуляева были на руках...^[36]

13 января 1930 г. в Москву ушла телеграм­ма: «Правительству СССР. ВСНХ. От имени всех заинтересованных, британских, амери­канских и немецких лиц, связанных с обще­ством “Лена Гольдфилдс”. Мы, к сожалению, вынуждены обратить ваше серьезное внима­ние на ненормальные условия, создавшиеся в последние месяцы для дела этого общества в СССР и которые отразились неожиданны­ми и одновременными налетами и обысками помещений общества и квартир большинства служащих. У нас два требующих выяснения вопроса: 1. Будут ли восстановлены условия работы, действовавшие до октября 1929 г.? 2. Означает ли происходящее, что концесси­онная политика правительства изменилась? Ленголфид. Лондон».^[37] Советское руководство ответило через газету «Правда» от 11 февра­ля, что изменение условий спровоцировано «грубыми нарушениями договора» и «хищни­чеством концессионеров» и что обыски произ­ведены «в целях охраны государственных по­рядков от контрреволюционных и шпионских поползновений сотрудников концессии».^[38]

В 20-х числах февраля концессионные предприятия были переданы за долги в управ­ление Госбанка СССР. В начале марта «LG» заявила о невозможности дальнейшего со­трудничества и выставила претензию совет­скому правительству на 1 млн ф. ст. Стороны согласовали день открытия судебного заседа­ния — 9 мая 1930 г. — и место — Лондонский королевский суд. 1 мая «LG» известила Глав- концесском, что снимает с себя ответствен­ность за дальнейшее ведение концессии и лишает доверенности своих представителей в СССР. В ответ на это 5 мая советская сторона вышла из арбитражной процедуры. Лондон­ский суд состоялся без советского арбитра и в конце августа практически полностью удовлет­ворил претензии истца — на 12 965 000 ф. ст.^[39]

В начале мая Верховный суд СССР приго­ворил арестованных сотрудников «LG» к раз­личным срокам заключения по обвинению в шпионаже и экономической контрреволю­ции. В день открытия судебного заседания, 9 мая, партийные и профсоюзные органы разослали по низовым ячейкам письма с тре­бованием «разъяснить рабочим причины и последствия внезапного прекращения дея­тельности концессии, провести собрания и митинги протеста». В конце мая на заводах и приисках начались организованные свы­ше стачки: к тому времени рабочие около двух месяцев не получали зарплату, и нужно было направить их гнев в классово-верное русло. Поскольку последний уполномочен­ный концессионеров убыл из Москвы 30 мая, протестная акция вылилась в регулярные пе­ререгистрации стачечников фабзавкомами и в коллективные чтения партийных дирек­тив. Завершилась стачка еще более органи­зованно, чем началась: 13 августа президиум ВЦСПС и ЦК Союза горнорабочих «спусти­ли» соответствующее распоряжение в связи с получением кредита от Госбанка.^[40]

Десятилетиями советские журналисты и партийные историки, вторя сталинским проку­рорам, писали о «вредителях и шпионах», ору­довавших «за ширмой крупнейшей концессии “Лена Гольдфильдс”».^[41] Но еще в 1934 г. Моск­ва под нажимом британского правительства возобновила переговоры с «LG». В феврале этого года представители компании посети­ли советскую столицу и уехали ни с чем. Кон­цессионеры требовали исполнения решений лондонского суда, не признанных советской стороной. Британские дипломаты объяснили бизнесменам, что реально рассчитывать на компенсацию в 3-3,5 млн ф. ст. В ноябре пе­реговоры возобновились и на сей раз достигли результата: с 1935 по май 1940 г. советская сто­рона перечисляла деньги концессионерам.^[42]

И это был еще не конец акционерных мы­тарств. После поглощения Советским Союзом Прибалтики летом 1940 г. Британия отказала ему в доступе к хранившимся у нее золотым запасам центральных банков Латвии Литвы и Эстонии. В ответ СССР объявил соглашение по «LG» ничтожным. На Крымской конференции 1945 г. Черчилль напомнил Сталину о неопла­ченных облигациях «LG», но «дядюшка Джо» отвечал, что «не знаком с этим вопросом».^[43]Советско-британские переговоры об урегули­ровании взаимных финансовых и имущест­венных претензий возобновились только в 1959 г., а новое соглашение было подписано 5 января 1968 г. Согласно этому документу, СССР доставалась часть прибалтийских акти­вов, прочее же направлялось на удовлетворе­ние исков акционеров «LG» и иных держате­лей советских обязательств вне зависимости от их гражданства.^[44]

Были ли у возобновления «LG» в СССР шансы на успех? Бежавший на Запад секре­тарь Политбюро ЦК ВКП(б), личный секретарь И. В. Сталина Борис Бажанов так описывал ис­торию крупнейшей советской концессии: «Ког­да Советы ввели свою жульническую концес­сионную политику, в числе пойманных на эту удочку оказалась английская компания Лена- Гольдфильдс. <...> Компания должна была ввезти все новое оборудование, драги и все про­чее, наладить производство и могла на очень выгодных условиях располагать почти всем до­бытым золотом, уступая лишь часть большеви­кам по ценам мирового рынка. Правда, в дого­вор большевики ввели такой пункт, что добы­ча должна превышать определенный минимум в месяц; если добыча упадет ниже этого ми­нимума, договор расторгается и оборудование переходит в собственность Советам. <.> Было ввезено все дорогое и сложное оборудование, английские инженеры наладили работу, и прииски начали работать полным ходом. Ког­да Москва решила, что нужный момент насту­пил, были даны соответствующие директивы в партийном порядке и “вдруг” рабочие приис­ков “взбунтовались”. <.> Забастовка продол­жалась, время шло, добычи не было, и Главконцесском стал напоминать компании, что в силу вышеупомянутого пункта договор будет расторгнут и компания потеряет все, что она ввезла. Тогда компания Лена-Гольдфильдс на­конец сообразила, что все это — жульническая комбинация и что ее просто-напросто облапошили».^[45] Фактические ошибки в рассказе най­ти не сложно: автор не служил в Главконцесскоме, зато хорошо знал настроения, царившие в Политбюро. И по его словам, «в Политбюро давно известно и для себя твердо установлено, что концессии эти были не чем иным, как гру­быми жульническими ловушками».^[46]

Напряженная работа в компании и столь несправедливый итог подорвали душевные и физические силы А. П. Малозёмова. Выплачен­ных ему руководством «LG» 60-70 тыс. долла­ров хватило на лечение и покупку небольшого дома близ Ниццы. Там они с Марией Умовой прожили несколько беззаботных лет. Когда здоровье восстановилось, а деньги, вероятно, иссякли, чета перебралась в Нью-Йорк. Тем временем Елизавета Андреевна окончила уни­верситет в Беркли и в 1938 г. получила PhD-сте­пень как специалист по русской литературе. Андрей стал историком. Платон после Беркли окончил горную школу в Монтане и по приме­ру отца стал горным инженером. Вместе с ним Александр Платонович в 1938-1943 гг. безус­пешно пытался создать собственные золотодо­бывающие предприятия в Аргентине и Коста-Рике. В это время он близко сошелся с бывшим российским премьером А. Ф. Керенским, пре­подававшим русскую историю в американских университетах. Умер А. П. Малозёмов от рака легких 13 июля 1944 г. в Нью-Йорке. На похо­роны из Вашингтона приезжали сын Платон и Керенский.

Елизавета Малозёмова пережила своего бывшего мужа па 30 лет и покинула этот мир в апреле 1974 г . Ее архив (включая переписку с писателями русского зарубежья А. М. Ремизо­вым, Д. И. Клеповским, И. Е. Сабуровой и др.) хранится в фондах Музея русской культуры в Сап-Франциско. Выпало ей пережить и сына Андрея, умершего в 1952 г. Отдавая дань па­мяти сына, мать содействовала изданию его монографии о дальневосточной политике Рос­сии па рубеже XIX-XX вв.⁴⁷ Мария Умова-Ма- лозёмова умерла также в 1970-х гг. Последним ее приютом был маленький домик при небезызвестной «ферме» Толстовского фонда в городке Вэлли Коттедж (штат Нью - Йорк). Содержание ее, вероятно, оплачивал предсе­датель совета директоров Толстовского фонда Платон Малозёмов. Оп же с 1954 по 1986 гг. занимал посты президента, главного исполнительного директора и председателя компании «Newmont Mining Corporation», которая под его руководством вышла в лидеры миро­вой золотодобычи с рыночной стоимостью в 2,3 биллиона долларов. Отойдя от дел, Платон Александрович жил в городке Гринвич (штат Коннектикут). Скончался оп в августе 1997 г. и был отпет в церкви св. Сергия при Толстовском фонде.^[47]

Скачать статью в PDF

Ключевые слова: «Lena Goldfi elds», золотодобыча, А. П. Малозёмов, Урал, Сибирь, большевизм, революция, Гражданская война, эмиграция, нэп, концессии

Vladimir A. Shkerin

Doctor of Historical Sciences, Institute of History and Archaeology,

Ural branch of the RAS (Russia, Ekaterinburg)

E-mail:shkerin_uit@mail.ru

^[1] Malozemoff P. A Life in Mining: Siberia to Chairman of New- mont Mining Corporation: 1909-1985. 1990. The Regional Oral History Office University of California. The Bancroft Library Berkeley, California.

Шкерин Владимир Анатольевич — д.и.н., в.н.с. Ин­ститута истории и археологии УрО РАН (г. Екатерин­бург)

^[2] Малозёмов П . А ., Гуляев А . П ., Шаскольский И . П . Время и семья Малозёмовых. М., 1993.

^[3] Малышев Е. А . А. И. Умов — выдающийся русский инженер и хозяйственник на посту управляющего Симским горным округом // Тез. докладов регион. науч. конф. «Выдающиеся представители общественно-политической и духовной жизни Урала». Челябинск, 1997. С. 40-43; Шкерин В. А. Управляю­щий Симским горным округом А. И. Умов // Индустриальное наследие Южного Урала: к 100-летию электрометаллурги­ческого комплекса «Пороги». Челябинск, 2011. С. 243-251.

^[4] Салов И. Подпольная работа в Симском заводе Уфимской губ. в 1904-1906 гг. // 1905: Революционные события 1905 г. в г. Уфе и Уральских заводах (Башреспублика). Уфа, 1925. С. 55.

^[5] Панов А. Ф. Искры революции. Челябинск, 1967. С. 29.

^[6] Салов И. Указ. соч. С. 57. В с. Илек с 1866 по 1901 гг. дейст­вовал Николаевский чугуноплавильный завод. После исто­щения месторождения железной руды завод закрылся. Что­бы обеспечить илекцев работой, А. И. Умов учредил на базе бывшего кузнечно-литейного цеха «Экономию господ Бала­шовых». По сути, это была артель, выпускавшая сельхозинвентарь и металлический ширпотреб, а также занимавшаяся растениеводством. Понимание шаткости своего экономиче­ского положения и надежды на Умова, вероятно, объясняют неприятие илекцами оппозиционной пропаганды. «Эко­номия» обанкротилась уже в 1906 г. (Пудовкин Н. Воля без земли. Село Илек в начале XX века (1901-1916 гг.) // Сталь­ная искра (г. Аша). 2009. 13 марта). В дальнейшем илекцы, вынужденно переселившиеся в Сим, Миньяр и Ашу, внесли весомый вклад в распространение революционной смуты на заводах.

^[7] Салов И. Указ. соч. С. 57.

^[8] Архив Симского историко-революционного музея. Д. 36. Л. 1. Копии писем переписки управляющего Умова с заводо- владельцем Балашовым в 1905-1906 гг.

^[9] Суворов М. И. Михаил Коковихин, 1883-1965. Киров, 1987.

^[10] См.: Ашинский муниципальный район: энцикл. / ред.-сост. Б. Г. Гусенков. Челябинск, 2007. С. 160.

^[11] В этом месте М. Н. Коковихин ссылался на сведения миньярца Михаила Павловича Заикина (1889-1957), большевика с 1905 г. При советской власти Заикин занимал ряд руководя­щих хозяйственных постов, в том числе в тресте «Союззолото» (Голубцов В. С. Черная металлургия Урала в первые годы Советской власти (1917-1923 гг.). М., 1975. С. 181). Последнее обстоятельство постфактум могло негативно повлиять на его мнение о Малозёмове.

^[12] Коковихин М. Н. Миньярское подполье. Челябинск, 1957. С. 58-60. Заметим, что М. Н. Коковихин подвергал сомне­нию революционные заслуги не одного А. П. Малозёмова. Даже по отношению к известному южноуральскому револю­ционеру и своему покойному товарищу И. С. Кадомцеву он выступал как «желчный рецензент различных вариантов его воспоминаний» (Калмыков А. Г. Очерк истории семьи Ка­домцевых и их материалы в собрании Музея политической истории России // Политическая история России: Теория и музейная практика. СПб., 2008. Вып. 6. C. 164).

^[13] См.: Пудовкин Н. В. Восстание на Симском заводе в 1906 г. // Вопр. истории. 1982. № 7. С. 178-181.

^[14] Панов А. Ф. Указ. соч. С. 37.

^[15] Остаток недолгой жизни Ф. В. Гусаров провел в Сибири. Освободившись, обосновался в Красноярске, служил врачом, состоял в подпольной организации РСДРП(б). После револю­ции 1917 г. стал комиссаром здравоохранения Енисейской гу­бернии. По свидетельству председателя Иркутского военно­революционного комитета А. А. Ширямова, Гусаров как врач присутствовал на казни адмирала А. В. Колчака и премьер- министра В. Н. Пепеляева в феврале 1920 г. (Килессо Г. Т. Улица имепи^ 3-е изд.. Иркутск, 1989. С. 268). В августе того же года Гусаров скончался от туберкулеза в Омске.

^[16] См.: Малозёмов П. А., Гуляев А. П., Шаскольский И. П. Указ. соч. С. 10-13.

^[17] Malozemoff P. Op. cit. Р. 7.

^[18] См.: Плесков В. «Вольный университет» и культработа па каторге // Каторга и ссылка. 1930. № 10. С. 171.

^[19] См.: Malozemoff P. Op. cit. Р. 14-16.

^[20] См.: Сапоговская Л. В. Частная золотопромышленность России па рубеже XIX-XX вв. Екатеринбург, 1998. С. 162-164.

^[21] См.: Разумов О. Н. Из истории взаимоотношений россий­ского и иностранного капитала в сибирской золотопромышленности в начале XX века // Предприниматели и предпринимательство в Сибири в XVIII — начале XX века. Барнаул, 1995. С. 140, 141.

^[22] См.: Malozemoff P. Op. cit. Р. 17-27.

^[23] См.: Melancon M. The Lena Goldfields Massacre and the Crisis of the Late Tsarist State. College Station. Texas, 2006; Мунгалов Н. Н. Ленский расстрел 1912 г. Бодайбо-Иркутск, 2008.

^[24] См.: Malozemoff P. Op. cit. Р. 21-51.

^[25] См.: Боханов А. Н. Деловая элита России 1914 г. М., 1994. С. 84.

^[26] См.: Тополянский В. Наживка для акул капитализма // Экономические стратегии. 2002. № 4. С. 94-97.

^[27] См.: Куликов В. М. Подготовка и проведение развернуто­го наступления на капиталистические элементы на Урале. 1925-1932. Свердловск, 1987. С. 94, 95.

^[28] Russia: More Uncommunizing // Time Magazine. 1925. May 11.

^[29] См.: Брин И. Д. Государственный капитализм в СССР в переходный период от капитализма к социализму. Иркутск, 1959. С. 90, 91; Сапоговская Л. В. Национальная золотопро­мышленная политика XVIII-XX вв., или Нужно ли России золото? Екатеринбург, 2008. С. 103, 104.

^[30] См.: Иванченко А. В. Участие иностранного капитала в раз­витии медной промышленности Урала в 1920-е гг. // Четвер­тые Татищевские чтения. Екатеринбург, 2002. С. 251.

^[31] См.: Сапоговская Л. В. Национальная золотопромышлен­ная политика... С. 104.

^[32] См.: Брин И. Д. Указ. соч. С. 93, 94.

^[33] Тимошенко В. П. Урал в мирохозяйственных связях (1917­1941 гг.). Свердловск, 1991. С. 62.

^[34] Григорьев А. Не та почта // Сысерть рабочая. Свердловск, 1964. С. 95.

^[35] Тимошенко В. П. Указ. соч. С. 78.

^[36] См.: Малозёмов П. А., Гуляев А. П., Шаскольский И. П. Указ. соч. С. 30.

^[37] Тимошенко В. П. Указ. соч. С. 64.

^[38] По поводу концессии «Лена Гольдфильдс» // Правда. 1930. 11 февр.

^[39] См.: Veeder V. V. The Lena Goldfields Arbitration: the Histori­cal Roots of Three Ideas // International and Comparative law Quarterly. 1998. Vol. 47. № 4. P. 747-792.

^[40] См.: Брин И. Д. Указ. соч. С. 106, 107; Куликов В. М. Указ. соч. С. 106, 107, 257.

^[41] Пергамент М. Я. «Лена-Голдфилдс» // Международная жизнь. 1930. № 12. С. 43-69; Минаев В. Подрывная работа иностранных разведок в СССР. М., 1940. Ч. I. С. 164; Ячме­нев Ф. Ф. Начало деятельности английской концессионной компании «Лена Голдфилдс» на Урале // Вопросы истории Урала. Сб. 8. Свердловск, 1969. С. 317; Куликов В. М. Указ. соч. С. 111, 113.

^[42] См.: Malozemoff P. Op. cit. Р. 58.

^[43] Советский Союз на международных конференциях перио­да Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: Сб. докумен­тов. М., 1984. Т. 4. С. 211.

^[44] Lillich R. B. The Anglo-Soviet Claims Agreement of 1968 // The International and Comparative Law Quarterly. 1972. № 21 (1). Р. 1-14.

^[45] Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. Б. м., 1990. С. 276-278.

^[46] Там же. С. 138.

^[47] См.: Алексапдров Е. А. Платоп Алексапдрович Малозёмов // Русский америкапец (Нью-Йорк). 1997. № 21. С. 255, 256; Неза­бытые могилы (Российское зарубежье: пекрологи 1917-1979).  М., 2004. Т. 4. С. 351;Beebe R. R. Plato Malozemoff // Memorial ⁴⁷ Malozemoff A. Russian Far Eastern Policy, 1881-1904: with  Tributes: National Academy of Engineering. Vol. 11. National Acaspecial emphasis on the causes of the Russo Japanese War.    demies Press (USA), 2007. P. 204-209; Deaths Malozemoff PlaBerkeley, 1958.to // The New York Times. 1997. August 10.