Битва 7 сентября 1812 года: кто на самом деле победил под Бородино

 7 сентября 1812 года произошло одно из самых жестоких сражений, которое получило различные названия: французы называли его «Bataille de la Moskova», а русские — битвой при Бородино. Эта битва оставила неоднозначные итоги и вызвала различные оценки «русской победы».

Наполеон Бонапарт

Наполеон Бонапарт вспоминал эту битву как самую ужасную из всех, которые он сражался под Москвой. Французы проявили в ней достойство победить, но русские доказали свое право на непобедимость. Среди пятидесяти сражений, в которых я участвовал, в битве при Бородино французы проявили наибольшую храбрость, но добились наименьших успехов.

Ж. Рапп (генерал-адъютант императора)

Хотя битва была выиграна, огонь продолжался жестоким. Мне делали перевязку хирурги, работавшие на службе у Наполеона. Сам император навестил меня и спросил о моем состоянии. Я ответил, что считаю нужным привлечь гвардию к бою. Наполеон отказался от этой идеи, не желая рисковать своими лучшими войсками. Он был уверен, что победит без их участия. И действительно, гвардия не участвовала в бою, за исключением тридцати орудий, которые сыграли решающую роль и совершили настоящие чудеса.

А. Де Коленкур (обер-шталмейстер императора)

«Ночью было явно заметно, что неприятель начал отступление: армии был отдан приказ двигаться следом за ним. Назавтра днем можно было обнаружить уже только казаков и притом лишь в двух лье от поля битвы. Неприятель унес подавляющее большинство своих раненых, и нам достались только те пленные, о которых я уже говорил, 12 орудий редута, взятого моим несчастным братом, и три или четыре других, взятых при первых атаках».

Л. Де Боссе (дворцовый префект)

«Как бы там ни было, но победа была полная, настолько полная, что русская армия ни одной минуты не могла поверить в возможность отстоять свою столицу. Но это не помешало им служить там молебны».

М.И. Кутузов (генерал-фельдмаршал)

«Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дралась отчаянно. Желание всякого было умереть на месте и не уступить неприятелю. Французская армия под предводительством самого Наполеона, будучи в превосходнейших силах, не превозмогла твёрдость духа российского солдата, жертвовавшего жизнью за своё Отечество».

Д. Н. Болговский (дежурный штаб-офицер)

«…Мы отступили на следующий день после сражения, не разбитые, но по недостатку способных к бою, между тем как неприятель имел еще в своем распоряжении свежие войска. Но где же причина этого очевидного и необъяснимого бездействия Наполеона? Как понять, что в начале сражения он действовал наступательно и доводя дело до конца, а в три часа, в тот момент, когда ему удалось овладеть всеми пунктами, которые обеспечивали наш фронт от стремительности его атак, и, следовательно, в минуту одержания полного успеха он держался, скорее, в оборонительном положении, нежели активно».

А. Б. Голицын (адъютант М. И. Кутузова)

«Кутузов никогда не полагал дать сражение на другой день, но говорил это из одной политики. Ночью я объезжал с Толем позицию, на которой усталые воины наши спали мертвым сном, и он донес, что невозможно думать идти вперед, а еще менее защищать с 45 тысячами те места, которые заняты были 96 тысячами, особенно когда у Наполеона целый гвардейский корпус не участвовал в сражении. Кутузов все это знал, но ждал этого донесения и, выслушав его, велел, не медля отступать, поручив арьергард Платову. Он так быстро отходил, что в 2 часа навел почти всю армию французскую на позицию к Можайску, где предположено было защищаться и не уступать ее французам до другого дня, но дело обошлось без сего».