Цены на нефть могут удвоиться, если вновь вспыхнет конфликт на Ближнем Востоке

Автор: Питер Терцакян (Peter Tertzakian)

Впервые за два с лишним года цены на нефть WTI (West Texas Intermediate) поднялись выше $55 за баррель.

И дело вовсе не в дефиците. Нефти пока достаточно, если только между двумя крупнейшими игроками на рынке, Саудовской Аравией и Ираном, не начнется война.

Никто не знает, разразится конфликт или нет — это и есть «надбавка за геополитический риск». Опасаются, что поставки нефти могут прекратиться в любой момент, поэтому и подскочила цена.

После трехлетнего молчания Ближний Восток вновь дает о себе знать. Из-за неопределенности, сложившейся в регионе, баррель нефти подорожал на 10-20%.

Надбавки за риск в нефтяном секторе — давно не новость. Они существуют уже много лет, цена повышается или снижается в зависимости от военной обстановки на Ближнем Востоке.

В 2015 году надбавка была нулевой, но такое случается крайне редко. В пользу международного мира говорят три главных довода: решение иранской ядерной проблемы; быстро растущий нефтепромысел в Техасе, способный компенсировать любые сбои поставок; и растущие запасы нефти в хранилищах по всему миру.

Не так давно заговорили о полном отказе от нефти, что также создает ощущение безопасности. «Никому нет никакого дела до Ближнего Востока и их нефти», — говорит утопист. — «Я абсолютно спокоен, ведь через несколько лет мы будем ездить на электромобилях».

Но это чувство безопасности ложное.

Электромобили — пока еще редкость. Мировая экономика во многом зависит от нефти. Географически сложилось так, что большую часть «черного золота» приходится добывать из-под пластов геополитики, религиозного неприятия, авторитаризма, гражданских беспорядков и коррупции.

Начав писать о крайностях нефтяной политики, я достал старый выпуск журнала «Life» за 1973 г. Именно тогда на арабскую нефть было наложено эмбарго — редкий случай, когда арабский мир объединился и решил сократить поставки нефти на Запад, требуя у Израиля земли, захваченные им в войне 1967 г.

Меня поразило огромное фото, на целый разворот, практически пустой голландской автострады — на дороге ни единой машины, так как в стране нет ни бензина, ни дизеля. Тогда только три процента мировых поставок шли с перебоями, продолжавшимися всего несколько месяцев, но этого оказалось достаточно, чтобы мгновенно парализовать движение в пострадавших районах, а также в корне изменить отношение к энергетической безопасности. В результате размер автомобиля уменьшился, топливо стали экономить, изобрели альтернативные виды транспорта, как, например, высокоскоростные поезда. Особенно проблема коснулась Европы и Японии.

На этом же развороте фотография встречи лидеров стран, принявших решение об эмбарго. На снимке все смеются — явный намек на то, что они довольны дестабилизацией обстановки. Возможно.

Но сейчас никто не смеется. Региональная вражда обостряется, оружие смертельно, а убеждения и политические амбиции не поддаются логике. Растет и масштаб последствий. В 1973 г мир потреблял почти 56 млн баррелей в сутки. Сегодня эта цифра приближается к 100 млн, и четверть из них течет через Ормузский пролив — узкий стратегический проход между Саудовской Аравией и Ираном.

Скорее всего, в следующем году надбавка за геополитический риск возрастет. Нефтяные рынки медленно возвращаются, как говорит ОПЕК, в «состояние равновесия», и мировые запасы постепенно иссякают. Математика простая: уменьшающиеся пределы погрешности плюс увеличивающийся риск перебоев равно нестабильные цены.

Если поставки нефти снова ограничат, независимо от махинаций и военных действий цена за баррель может легко удвоиться (в результате эмбарго 1973 г цены выросли в четыре раза). А через 20 лет мы посмотрим на журнальный разворот автострады и увидим на дороге несколько электромобилей.

Высокие цены на нефть обычно приветствуются производителями топлива и их акционерами. Непредсказуемость и вероятность еще одного нефтяного кризиса — на руку поставщикам электромобилей, которые только выиграют от возможной дестабилизации обстановки.