Дефляцию надо принять, или десять пунктов государственной реформы

В понимании дефляции есть две проблемы: некорректное определение и неудачный термин. Данная статья объясняет дефляцию в правильном контексте. Важная тема для тех, кто предпочитает золото в качестве денег. Теоретически, стабильная валюта через какое-то время приводит к снижению цен, но ее часто критикуют как цель, потому что она не стимулирует инфляцию.

Самое простое определение дефляции — это сокращение денежной массы, что может произойти по трем причинам: центральный банк уменьшает объем денежной базы, коммерческие банки выдают меньше кредитов, или же иностранцы, в следствие несбалансированной торговли, продают вашу валюту центральному банку.

Связь с ценами далеко не механическая, поскольку главной определяющей общего уровня цен выступает относительная заинтересованность в обладании валютой, а не изменение объема денежной массы, как утверждают сторонники монетаристской доктрины. При прочих равных условиях, дефляция объема денежной массы может компенсироваться нежеланием людей иметь дело с наличными и хранить деньги под подушкой, поэтому общий уровень цен от этого не зависит.

Однако причиной падения цен не всегда становится денежная дефляция. Такое случается, когда повышается общее желание обладать деньгами. К примеру, страх перед неопределённым будущим может заставить людей придержать наличные и не оставлять свои накопления в банке.  В итоге, несоответствие между производством с одной стороны и потреблением (немедленным и отложенным) с другой, в следствие вывода из обращения физической наличности, может заметно повлиять на цены.

Во времена денежной стабильности, дефляция цен зачастую происходит благодаря экономическому прогрессу. На свободных рынках, когда валюта устойчива, между потреблением и сбережением развиваются здоровые отношения. Конкурирующие компании имеют доступ к накоплениям и могут инвестировать их в более эффективное производство лучших товаров, что ведет к усовершенствованию продукции и снижению цен. Кроме того, удлиняются производственные цепочки, что в полной мере положительно сказывается на сборке компонентов для каждого продукта. Но главное, эти условия возможны только при стабильной валюте, т.е. при полном отсутствии факторов, нарушающих всеобщие предпочтения по отношению к товарам.

Критикующие ценовую дефляцию в стабильной денежной среде не понимают, что уровень процентных ставок саморегулируется. Процентные ставки контролируют разрыв между потреблением и отложенным потреблением, а также не влияют на общий объем денежной массы. Ставки растут, когда компании изыскивают средства для инвестирования в производство. Компании, инвестирующие в производство, рассчитывают свои расходы исходя из ожидаемых цен, и, если цены снижаются, то меняется и процентная ставка, которую они готовы заплатить за новую инвестицию. Таким образом, согласно парадоксу Гибсона, процентные ставки коррелируют с общим уровнем цен, но почему-то не коррелируют с уровнем денежной инфляции, как считают монетаристы.

Крепкая и стабильная валюта — это оптимальное условие для хорошего экономического роста. Такие условия наблюдались в XIX в Великобритании, когда сосуществовали золотой стандарт и свободная торговля. Государство оставалось в стороне, позволяя людям добиваться своих личных целей. Принципиальной ошибкой было учреждение банковской системы частичного резервирования, позволившей развиться кредитному циклу. Но глядя сейчас на все эти взлеты и падения, мы видим, что экономический прогресс значительно повысил качество жизни, снизил цены, и через какое-то время способствовал накоплению индивидуального богатства.

Во времена правления королевы Виктории (Victoria), продлившегося практически в течение всего этого периода, цены снижались, тогда как доходы от трудовой деятельности оставались в целом стабильны. Очевидно, что это был дефляционный период на уровне цен — наиболее экономически прогрессивный во всей экономической истории. Если дефляция цен происходит в следствие стабильной валюты то это идеальное развитие событий, которое должны взять на вооружение политические лидеры.

Объем денежной массы, необходимый для развития таких условий, устанавливался рынками. Золото выполняло роль резервной валюты, принимаемой по всему миру. А значит, ценовой арбитраж активно работал и за границей, в свою очередь ослабляя предпочтения к различным валютам между юрисдикциями, обеспечивая общий уровень цен. Получается, что классическая экономическая теория весьма эффективна. Первым этот рыночный процесс прервал Банк Англии: в результате периодических кредитных кризисов он взял на себя роль кредитора последней инстанции. Как только был установлен принцип вмешательства, дальнейшие зоны «развития» свободных рынков стали обязательными для соблюдения.

Мир вчерашнего невмешательства (свободной конкуренции) совсем не похож на сегодняшний. Классическую экономику сменил посткейнсианский интервенционизм. Государство всеобщего благосостояния, больше чем свободные рынки, управляет индивидуальными ожиданиями, особенно в развитых странах. Сочетание свободного рынка, стабильной валюты и ценовой дефляции для нас теперь нечто недосягаемое, если только не произойдет какой-нибудь экономической или финансовой перезагрузки. Для этого мы должны пережить политический и денежный перевороты, способствующие тотальному госконтролю, что возможно только через кризис, а это именно тот контекст, в котором сегодня боятся дефляции.

Дефляционный кризис

Как говорилось выше, одним из факторов, способствующих денежной дефляции, является сокращение банковских кредитов. Нормальная политика банка заключается в стремлении максимально повысить прибыль, гарантируя при этом тщательную оценку кредитных рисков и при оптимизации кредитного расширения на собственные средства банка. Таким образом, если банку удается получить средний разброс в 3% чистого кредитного риска, и десять раз выдать свои средства, то валовая прибыль после ожидаемых убытков по займу составит 30%. Однако если кредитный риск неожиданно увеличивается, таким образом, что банк сталкивается с возможностью убытков по всему объему кредитования, средства банка могут начать быстро исчезать. И тогда банки могут вдруг решить сократить баланс с тем, чтобы защитить свой капитал.

Оставленный без контроля процесс приведет к финансовому и экономическому кризису, управляемому дефляцией банковского кредита, когда банки, все вместе, решают сократить свои балансные ведомости. Первым экономистом, подробно описавшим данный эффект, был Ирвинг Фишер (Irving Fisher), опубликовавший в 1932 г книгу «Бумы и депрессии» (Booms and Depressions). Потом в 1933 г появилась статья в журнале «Econometrica» под названием «Теория долговой дефляции Великих депрессий» (The Debt-Deflation Theory of Great Depressions).

Работа Фишера 1933 г заложила основу последующего анализа и понимания дефляции, и, хотя с его выводами относительно природы дефляции можно поспорить, главное заключение о том, что сокращение банковского кредитования наносит значительный ущерб, неоспоримо. В виду снижающейся залоговой стоимости по балансным ведомостям банки вынуждены ликвидировать все, что могут. Далее следует всеобщая паника, залог ликвидируется, что тянет вниз стоимость активов и повышает сумму задолженности в реальном выражении. Любой банкир, переживший финансовый кризис в XIX столетии, был прекрасно знаком с динамикой краха в секторе банковского кредитования. На деле Фишер не открыл ничего нового.

Фишер допустил в своем анализе ошибку, так как не понимал, что дефляция, вызванная банковским кредитованием, появилась еще до распространения самого кредитования. Данную ошибку еще больше усугубили будущие экономисты, стремившиеся просто соединить нормальную ценовую дефляцию в экономике со стабильной валютой и коррекцию чрезмерного распространения банковских кредитов. Как следствие, любое снижение общего уровня цен сейчас считается нежелательным.

Подтверждение этому мы видели во время финансового кризиса, случившегося 10 лет назад, когда центральные банки и правительства сделали все, чтобы предотвратить падение цен. Стало очевидно, что производство товаров стало слишком зависеть от роста цен на активы, которые в свою очередь были раздуты банковским кредитом. Когда этот процесс остановился из-за американского кризиса жилой недвижимости, банковский кредит (включая внебалансные секьюритизированные средства) перестал расширяться, повсеместно упали цены на недвижимость, и товары остались непроданными.

Правильная реакция свободного рынка. Цены на дорогостоящие товары понизились, а производство сократилось. Избыточное производство в автомобильной промышленности было поставлено под удар, и производители снизили цены. Рабочие, понимающие кризис на практическом уровне, были готовы к снижению заработных плат и неполному рабочему дню. Власти, напуганные возможной дефляцией, не могли этого допустить. Государство субсидировало цены, принимая на утилизацию старые автомобили, а центральные банки выписывали бессрочные чеки, чтобы банки не лишали в праве выкупа плохие и сомнительные залоги.

Страшные времена для всех. Кризис долговой дефляции грозил разрушить банковскую систему. Нельзя было допустить падения цен и воздействия на стоимость капитала. Систематически появлялась угроза отмены передачи инфляционного богатства от кредитора к заемщику. Мы все отчаянно хотели спастись от последствий предыдущей кредитной инфляции. Глядя в пропасть, власти согласились, что дефляция — это очень плохо, и что центральные банки должны гарантировать постоянный рост цен. Сейчас такая политика применяется повсеместно.

Со временем мы снова столкнемся с этой ошибкой, когда считается, что цены должны всегда расти, а не постепенно падать вследствие сочетания свободных рынков и устойчивой валюты. Необходимо стремиться к дефляции и экономическому прогрессу XIX в. Только двигаясь в этом направлении, мы можем избежать еще одного, потенциально более тяжелого финансового кризиса, чем тот, что случился 10 лет назад. Но пока нет никаких признаков такого движения — правительства некредитоспособны и вздрагивают от одного только упоминания дефляции.

10 лет, прошедшие с момента кризиса, потрачены впустую, не было предпринято никаких шагов для того, чтобы, с одной стороны, не допустить его повторения, или потенциального краха системы, так напугавшего всех в прошлый раз. 10 лет — достаточное время, чтобы изменить рынок и общественные ожидания, и постепенно двигаться к более стабильному миру, но время это было потрачено впустую.

Дабы не допустить появления карусели, работающей на кредитах, которая в конечном счете затянет нас всех, нужно менять политику. Для государств, готовых прислушаться, я составил тот самый минимум изменений.

• Если обстановка в своей стране для вас важнее, чем в других государствах, то остановите все военные расходы, за исключением чисто оборонных. Освобожденные при этом ресурсы и технологии будут перенаправлены предпринимателями на обслуживание и пользу потребителей.
• Прекратите вступать в сговоры на наднациональном уровне с целью проведения общей денежной и экономической политики. Встречи стран G20 и G8 только способствуют групповому мышлению интервентов вместо надлежащего понимания политических ошибок.
• Научитесь по максимуму использования преимущества свободной торговли, убрав все тарифные ограничения. Если зарубежный производитель хочет слить в вашу экономику излишние мощности, позвольте своим потребителям извлечь из этого выгоду.
• Отмените государственное регулирование — каждый должен сам о себе заботиться. Государство не в состоянии защитить потребителя. Компании, планирующие процветать, поймут, что для репутации важно быть честным и справедливым, а не прятаться за ширмой законов.
• Способствуйте сохранению семейных связей, а не позволяйте людям ждать, что государство автоматически позаботится о престарелых, инвалидах и детях. Семейные ценности — это не дело государства, неспособного эффективно оказывать социальные услуги.
• Сократите роль государства в экономике, поставив перед собой цель поглощать не более 20% ВВП.
• Необходимо запретить государственный дефицит. Налоги должны соответствовать расходам государства. Капитал, отданный государству взаймы, больше не должен уходить в частный сектор, он должен использоваться продуктивно.
• Вновь введите устойчивую валюту посредством механизма полного золотовалютного обеспечения, чего вполне может добиться любой желающий.
• Объясните банкам и их клиентам, что кредитора последней инстанции не существует, и нет отмените гарантии по вкладам. Отмена регулирования финансовых услуг и удаление страховочной сетки заставит банки прекратить спекулировать на финансовых рынках и проявлять осторожность в своих финансовых рычагах, чтобы защитить свою репутацию. Ставки по межбанковским кредитам поставят финансовую агрессию в невыгодное положение.
• Распустите всех правительственных экономистов и закройте все государственные статистические бюро. В лучшем случае, от них нет никакой пользы, а в худшем — это источник плохих советов, что подтверждается растущей экономической и финансовой нестабильностью.
• Закройте центральные банки и замените их валютным советом, у которого будет только одна цель: регулировать выпуск валюты, конвертируемой в национальный золотой резерв.

Об этом можно только мечтать. Эти десять пунктов повернули бы часы вспять и вернули бы нас в то время, когда мягкая дефляция цен, способствующая экономическому прогрессу, повысила бы уровень жизни человека, как никогда еще в истории. Все положительные сдвиги идут не от государств, а от обычных людей, вопреки властям.

Не забывайте, что сила освобожденной экономики спустя десятки лет после Наполеоновских войн позволила британскому правительству выплатить долг, значительно превышающий размер сегодняшней экономики. Вот практическая альтернатива мнению, что долг нужно расширять за счет инфляции.

Власти идут диаметрально противоположным курсом, ведущим к полному подавлению свободных рынков. Это дорога к окончательному падению государства. Мы критикуем Венесуэлу и Зимбабве, потому что их ошибки для нас очевидны. Но никак не можем понять, что единственное различие между нами — это скорость, с которой разваливается наша система.