Денежные изобретения древних

Мы считаем себя единственным умным поколением. В XIX в. не было двигателей внутреннего сгорания. В XVIII в. не было железных дорог. В XVII в. не было фортепиано. Поэтому большинство считает, что раньше люди были глупее. Они ничего не знали о смартфонах, а значит, они не понимали ничего. Например, денег.

Позвольте же рассказать о древнем городе Оринфе. Его обитатели были денежными новаторами, на целые тысячелетия опередившими время…

Разделение труда

Оринф населяли первые люди, начавшие заниматься сельским хозяйством и ловлей рыбы. Вскоре появился новый класс: те, кто изготовлял изделия из береговой глины, шкур животных и даже камня, добывавшегося на местных холмах. С появлением реального производства и торговли люди скоро обнаружили, что ужасно неэффективно, когда проголодавшемуся кожевнику каждый раз нужно искать рыбака, нуждающегося в башмаках. Они поняли, что им нужны деньги.

Возможно, вы думаете, что знаете, что было дальше. Жители Оринфа, добывая камни, нашли золото и жили долго и счастливо. Но все было не так. Большинство из них были умными и изобретательными. Поэтому они придумали кое-что намного лучшее, и лишь немногие глупцы копались в земле ради золота.

Еще до денег они построили величественный храм в честь почитаемых ими богов. Храм служил центром не только религиозной, но также социальной и коммерческой жизни. Так что вполне естественно, что изобретение денег также было связано с храмом. Они решили, что коллегия священнослужителей должна вести реестр того, у кого сколько есть денег, в виде зарубок на священных каменных плитах. На этих священных камнях записывалось точное количество денежных единиц – называвшихся оринкоры, – имеющееся у каждого гражданина.

В этой зарождающейся экономике деньги – оринкоры – обменивались на товары и услуги. Когда кто-то заключал сделку с товаром, послушник уведомлял об этом верховного жреца и тот приказывал сделать на камнях новые зарубки, указывающие на нового владельца оринкоров. Храм также делал запись, увеличивающую его собственный денежный счет в качестве комиссии за предоставление такой ценной услуги.

Какое-то время все работало без сучка без задоринки.

Проблема доверия

Но в один прекрасный день произошло изгнание Аргина. Его вышвырнули из храма и запретили возвращаться. Ему нельзя было больше исповедовать религию Оринфа, и он не имел права на бракосочетание или похороны. Но еще более тревожным был вопрос: будет ли храм по-прежнему признавать его деньги?

Выяснить это не удалось, так как один из врагов Аргина воспользовался возможностью и убил его в темном переулке, так что этим дело и кончилось. Никто не осмелился спросить верховного жреца, что случилось с деньгами покойника.

Однако некоторые стали подумывать, что было бы неплохо обменять свои деньги на товар, пользующийся стабильным спросом, пусть и не открыто на храмовой площади. Они стали посматривать на копателей, ищущих сверкающий желтый металл. Копателей этих никто не смел называть шахтерами. Изначально шахтерами называли тех, кто добывал камни, уже с самого начала считавшиеся священными, а затем так стали величать особых членов духовенства, обладавших привилегиями, позволявшими делать зарубки в денежном реестре.

И вот однажды у крупного благотворителя храма возник конфликт с другим гражданином. Конфликты были всегда, но не со жрецами или их крупными покровителями. Люди не рисковали оскорбить богов, и священнослужители относились к подобным вещам осторожно. До этого момента.

Что еще хуже, король стал на сторону гражданина. Поговаривали, что такой исход не понравился самому верховному жрецу.

Опять же, люди стали задаваться вопросом о том, что может случиться с деньгами гражданина. Некоторые вновь обратились к копателям золота, чтобы обменять часть своих денег на этот металл. Ходили слухи, что то же сделал и гражданин, участвовавший в конфликте, но он открыто ничего не говорил.

А благотворитель, казалось, может бесконечно жертвовать на храм. Он продавал рыбацкие снасти и был состоятелен. Но откуда у него было столько денег на пожертвования? Некоторые люди, подальше от стен храма, стали задаваться вопросом: возможно ли, что послушники добавляют зарубки к денежному счету этого человека?

Как создаются деньги?

Со временем это привело к еще одному неудобному вопросу. Как создаются деньги? Сколько создается? От чего это зависит? Кто это определяет? Кто получает новые деньги?

Храм объявил, что для того, чтобы ответить на эти вопросы, священные камни выставят в преддверии храма, где их сможет увидеть любой. Все стали приходить, чтобы посмотреть, но там было слишком много надписей, и записи сделок были слишком сложными для простого человека.

Еще больше граждан стали обращаться к копателям. Им хотелось иметь физический товар. Чтобы можно было отнести его домой и надежно спрятать. С ростом торговли некоторые задумались о переезде в другой город, но их беспокоило то, что там могут не признавать зарубки в храме Оринфа.

Храм  объявил, что решение найдено. Были подписаны договора. Теперь стало возможно переводить деньги с реестровых камней в храме Оринфа на такие же камни в храмах других важных городов. Уведомления пересылались в другие храмы почтовыми голубями. Сделки происходили в пределах одного дня.

Затем в один прекрасный день был назначен новый верховный жрец. Он был человеком с сомнительной репутацией, казавшимся недостойным своего сана. Он был известным лжецом и обманщиком. Зарубки на священных камнях больше не казались такими надежными, как раньше.

Люди, причем не только те, кто был склонен шептаться в темных углах с копателями, стали понимать, что баланс риска и вознаграждения нарушен.

Политически смышленые священнослужители, быть может, и не могли сместить своего лидера, но они поняли настроения народа. Они обладали в храме достаточной властью, чтобы форсировать перемены. Теперь священнослужители  больше не отвечали за священные реестровые камни. Вместо них это поручили крупнейшим благотворителям. Те, кто наиболее щедро жертвовал на храм, больше всего рисковали. Кроме того, они доказали свою веру и преданность. Гражданам больше не нужно было доверять центральной власти жрецов.

Доказательство риска

Наши обеспокоенные граждане все чаще ощущали потребность в товаре, который можно было бы отнести домой и спрятать в тайнике до тех пор, пока не понадобится обменять его на что-нибудь другое.

Им стали говорить, что настоящий оринфянин не может возражать против системы каменных плит, находящихся на попечении благотворителей, потому что никто больше не должен никому доверять. Камни может увидеть любой, и за ними присматривают те, доказательство чьей веры и риска вне всяких сомнений. И вне всяких упреков. Или, по крайней мере, никому не было позволено открыто выразить несогласие.

Далее испортилась политическая ситуация за пределами храма. Король был убит. За власть боролись разные клики. Улицы охватила гражданская война. Храм закрыл свои ворота, и какое-то время люди оставались без денег. Возможно, именно этот фактор быстро разрешил конфликт. Как бы то ни было, часть города откололась и стала независимой. Оринф назначил правителем внука убитого короля, тогда как в новом независимом городе Аргаке был создан совет правителей.

Народ хотел вернуться к работе, производству и торговле. Поэтому храм Аргака учредил собственные деньги. Его жрецы отправились в храм Оринфа, чтобы скопировать его священные камни. Денежная система Аргака начиналась как копия оринфской. Каждый, у кого был баланс оринкоров в Оринфе, теперь имел аналогичное количество аргакоров в новом храме.

Ложка

Часть граждан обрадовалась вновь обретенному богатству. Отметили День ложки – резцы для зарубок на камнях были искривленными, как ложка, – и объявили его ежегодным праздником.

Но у некоторых это вызвало тревогу, несмотря на заверения умнейших жрецов-экономистов. Что-то в этом казалось неправильным. Кое-кто рассказывал старую притчу о безногом и неправдивом существе с раздвоенным языком.

Как бы то ни было, оба города стали процветать. Население стало расти, как за счет рождаемости, так и благодаря иммиграции. Стали утверждать, что для поддержания растущей экономики на таком новом процветающем уровне нужно больше денег. Но кто определит верное количество, и как должны распределяться вновь созданные деньги?

На последний вопрос был дан простой ответ. Крупные благотворители, чья преданность доказана и не подлежит сомнению, предоставляют гражданам городов бесценную услугу. Значит, новые деньги должны получать они.

Однако другой вопрос щекотлив, и простого ответа на него не существует. Поэтому позвали знахаря из города, находившегося далеко на востоке. Тот прибыл ночью, в мантии с капюшоном, скрывающим его лицо. Он сказал, что все действительно так. Численность населения растет. И количество товаров на человека также растет. Поэтому должно расти и количество денежных единиц. Но оно должно расти все медленнее и медленнее, независимо от торговых потребностей и от населения.

Рост покупательной способности

На невнятные вопросы толпы знахарь отвечал мнимыми заверениями. Стоимость одной денежной единицы будет расти. Кто сейчас получит хоть немного денег, тот станет таким богатым, что и представить невозможно.

За радостными криками толпы настоящих оринфян ворчание меньшинства практически не было слышно. Но если бы кто-нибудь прислушался, он услышал бы вопрос: сколько денежных единиц получил сам знахарь?

Некоторые были охвачены то ли энтузиазмом, то ли безумием, какого те, кто его не ощущал, понять не могли. Людям казалось, что они становятся невообразимо богатыми, а несогласные скоро стали изгоями.

Чтобы окончательно убедить простонародье, нужна была еще одна идея. Цена денег, как говорили толпе, измеряется товарами. Например, один оринкор можно было купить за 2 бочки вяленой рыбы, а один аргакор –  за 1 бочку. Благодаря этой идее можно было увидеть, что оринкор растет. Он уже удвоился в стоимости. Семьи могли хорошо питаться, и даже самые малые дети могли наедаться досыта. Люди могли покупать много того, что раньше считалось роскошью.

Эффект богатства

Оринкор действительно все рос и рос. Казалось, его покупательной способности нет предела. Но в один прекрасный день он упал. Утром он был настолько силен, что за него можно было купить 10 бочек вяленой рыбы и еще 10 бочек пива. Но к вечеру за него можно было купить лишь 8 бочек рыбы, а на пиво ничего уже не оставалось. Такая ситуация удручала, и некоторым семьям пришлось затянуть пояса.

Но случилось еще кое-что, чего люди не ожидали. Многих, включая выдающихся столпов общества, разорила спекуляция. Они не только покупали деньги с каменных плит, чтобы нажиться на их росте, но также брали взаймы. Многие глубоко погрязли в рыбных и пивных долгах, одалживая как можно больше еды и питья, чтобы обменять их на деньги. Когда же эти деньги стали падать, они не могли расплатиться по своим долгам.

К сожалению для них, в Оринфе была долговая тюрьма, и им пришлось трудиться, почти как рабы, чтобы полностью погасить свои долги. Несмотря на отсутствие некоторых умнейших и самых энергичных людей, жизнь в Оринфе продолжалась.

Однако проблема займов не исчезла. Некоторые купцы с растущими бизнесами стали теперь брать взаймы не рыбу и пиво, а оринкоры. Когда оринкор снова вырос, чего большинство не ожидало, эти купцы, неспособные рассчитаться по долгам, были разорены и тоже отправились в тюрьму. Нехватку смышленых купцов стало сложно не замечать.

Но главной проблемой была не нехватка купцов, а отсутствие действенных способов брать взаймы для финансирования роста бизнеса. После того как некоторые из их группы лишились своего дела и свободы, остальные поняли, что оринкоры не годятся для займов.

Без кредитов купцы не могли расширять свой бизнес, чтобы заменить разорившихся коллег, а начинающие также не могли достаточно быстро расти, чтобы восполнить пробел. Возник дефицит. Многим казалось, что Оринф движется назад, регрессирует.

Запретное спасение

Не было больше ничего, что годилось бы для займов… или все же что-то было? Хотя все настоящие оринфяне считали его грязным, золото неизбежно вернулось в центр внимания. А с ним вернулась и идея об измерении цен в деньгах, вместо того чтобы измерять цену денег в рыбе или пиве.

Даже настоящие оринфяне не могли отрицать, что цены на все товары – включая даже рыбу и пиво – были более стабильными, если измерять их в золоте. Купцы увидели, что займы возможны. Если брать взаймы золото, то снижался риск падения цен и роста долгового бремени.

Наша история заканчивается тем, что храмовые денежные камни перестали использоваться и были выставлены в музее как древний артефакт.