Экономических спадов больше никогда не будет? Аналогия с Йелоустоном

Подобно тому как политика лесного хозяйства по подавлению лесных пожаров гарантировала неконтролируемые возгорания, попытки центральных банков избежать рецессий гарантируют финансовое возгорание, способное сжечь дотла всю глобальную финансовую систему.

Первая задача тех, кто находится у рычагов глобального неолиберального капитализма, – отрицать, что глобальный капитализм переживает кризис. Одно из проявлений этого – политика «больше никаких рецессий», что является неявной целью центральных банков и правительств по всему миру.

Любой намек на глобальное замедление вызывает незамедлительный и непомерный приток кредита и валюты, так как центральные банки урезают процентные ставки, покупают облигации и акции, чтобы толкать рынки вверх, и запускают цунами свежего кредита, чтобы корпорации могли выкупить собственные акции на миллиарды долларов, а потребители могли продолжать покупать транспортные средства, жилье и другие товары.

У глобального неолиберального капитализма есть один негласный закон: кредит всегда должен расширяться, иначе система погибнет. Темп кредитной экспансии может увеличиваться или уменьшаться, но экспансия не должна прекращаться.

Такова основа политики «больше никаких рецессий»: если правительства, потребители и корпорации продолжают брать все больше кредитов, все остальное не имеет значения.

Но, как иллюстрирует аналогия с Йелоустоном, кое-что все же имеет значение: финансовый сухостой из неэффективных инвестиций, проблемных долгов и чрезмерной спекуляции множится, создавая идеальные условия для финансового возгорания, способного поглотить всю систему.

Начнем с глобального неолиберального капитализма.

У глобального неолиберального капитализма есть две составляющие. Первая – это идеологическая квазирелигия, утверждающая, что все будут процветать, если превратить всё в глобальный рынок свободно текущего капитала, труда и покупателей и продавцов.

Вторая составляющая – это модель управляемого государством капитализма, пребывавшая в моде со времен Великой депрессии и кейнсианской революции: когда капиталистический экономический цикл близится к рецессии (безработица, замедление продаж и займов и т. д.), правительство подавляет рецессию посредством денежно-кредитной (количественное смягчение и вливания ликвидности) и бюджетной политики (финансируемые за счет долга программы стимулирования и т. д.).

Звучит неплохо, но аналогия с Йелоустоном раскрывает фатальную ошибку такой стратегии подавления рецессии. Нормальный экономический цикл избыточных инвестиций и чрезмерного принятия риска «капитализма свободного рынка и частного сектора» естественным образом сменяется сокращением долга, ликвидацией проблемных займов и избыточных запасов, тенденцией к снижению риска и т. д. – другими словами, быстрым пожаром, испепеляющим сухостой, расчищая пространство для нового поколения роста.

На протяжении десятилетий рабочая теория лесного хозяйства заключалась в том, что ограниченные контролируемые пожары – умеренное сокращение количества сухого подлеска и трухи – фактически снижают вероятность масштабного пожара почти до нуля.

Но реальная практика позволила накопиться сухостою, что способствовало разрушительному пожару, охватившему в 1988 г. Йеллоустонский национальный парк. Рецессии подобны мелким естественным лесным пожарам, очищающим систему от сухостоя в виде проблемных долгов, неэффективных инвестиций и чрезмерной спекуляции.

Глобальная финансовая система активно накапливала сухостой с тех пор, как короткий пожар в 2008-09 гг. чуть не сжег систему дотла. Все деривативы, созданные и проданные до 2009 г., должны были, наряду с «саморегулирующимися рынками» (хех), ограничить риски финансовой системы почти до нуля.

Другими словами, несмотря на накопление сухого валежника, различные сложные хеджи должны были гарантировать, что пожар в глобальной финансовой системе никогда не распространится.

Между тем Федеральная резервная система следила за тем, чтобы малейшие дуновения сокращения долга или другие признаки рецессии сразу же подавлялись беспрецедентными низкими процентными ставками и обильным правительственным стимулированием.

Но такое подавление частных и государственных рисков не только их не устранило, но позволило им вырасти до беспрецедентных уровней.

Преследуемая всеми правительствами техника подавления рецессии проста: брать взаймы и печатать умопомрачительные суммы денег, чтобы спасти банки частного сектора, спровоцировавшие кризис, а затем брать взаймы и печатать еще больше денег и вбрасывать их в экономику в качестве денежно-кредитного и бюджетного стимулирования.

К сожалению, все это кредитное стимулирование создает еще больше сухостоя, душащего то, что осталось от живого леса экономики. Вместо того чтобы закрыть обанкротившиеся банки и бизнесы, разыгрываются различные игры, чтобы нейтрализовать пламя созидательного разрушения, нужное настоящему капитализму для процветания. Без списания проблемных долгов и неудачных рискованных ставок, а также ликвидации избыточных мощностей не может пустить корни новый экономический цикл.

Вместо того чтобы позволить сухостою сгореть, система поддерживает полумертвые корпорации и банки, которые были бы уничтожены, если бы кредит не был «бесплатным». Полумертвые банки и бизнесы – аналог мертвых, но все еще стоящих деревьев – представляют идеальный сухой материал для быстро распространяющегося возгорания, способного сжечь все дотла.

Разве не очевидно, что, пытаясь подавить лесные пожары, вы на самом деле убиваете лес? Тот же механизм действует в попытках на триллионы долларов подавить финансовые циклы перегруженности долгом и чрезмерных рисков: политике «больше никаких рецессий».

Невозможно сделать кредитоспособными людей и предприятия, не имеющих практически никакого реального залога. Вбрасывать в систему еще больше долга – значит добавлять еще больше сухостоя к уже и так огромной куче, ожидающей удара молнии.

Большое заблуждение здесь в том, что займы на триллионы долларов свободны от рисков, если заемщиком выступает правительство. Риск есть всегда, когда вы берете взаймы, печатаете или страхуете/гарантируете рисковые долги на триллионы долларов. Просто риск переносится на налогоплательщиков, которые вскоре столкнутся с последствиями.

Кризис при капитализме основан не только на долге, но также на ресурсах и демографии. Когда разрабатывалась система социального обеспечения, предполагалось, что всегда будет 10 работников, вовремя оплачивающих взносы, чтобы поддерживать 1 пенсионера. Благодаря беби-буму 1950-х казалось, что это надежный долгосрочный прогноз.

Теперь же, когда мы приближаемся к отношению работников к пенсионерам 2.5:1, система не в состоянии выплачивать обещанные пособия без того, чтобы каждый год брать триллионы долларов кредита – и у кого?

Неолиберальный капитализм переживает кризис по одной фундаментальной причине: центральные банки и государства делали вид, что «решают» проблему с помощью денежно-кредитной и бюджетной политики, веря, что риск можно подавить или даже устранить, распределив его по всей системе.

Но излишества кредита, риска, пузырей и избыточных мощностей теперь разоряют тот самый средний класс, платящий большую часть налогов, на которые полагается государство. И когда налоговые поступления придут в застой, государство и «капитализм частного сектора», зависящий от перенесения своих рисков и неудачных ставок на государство, обнаружат, что огонь не был подавлен, – сухостоя стало лишь больше, поэтому единственный возможный исход – неконтролируемое возгорание, которое поглотит всю глобальную неолиберальную систему.

Политика «больше никаких рецессий» в точности напоминает подавление лесных пожаров: подобно тому как подавление естественных пожаров, оздоровляющих лес, гарантирует безудержное возгорание, сжигающее весь лес дотла, политика «больше никаких рецессий» гарантирует неконтролируемое финансовое возгорание.

Заявления о том, что «мы должны эти деньги сами себе», не остановят возгорание, как и какие-либо другие формы магического мышления.