ФРС стоит перед величайшим риском в истории: экономическим кризисом, который сопровождается инфляцией

Отрывки из последнего бюллетеня Эрика Питерса (Eric Peters), IT директора фонда One River Asset Management

Федеральный Резерв

Ставка по федеральным фондам составляла 9.75%, когда в 1989 году я впервые оказался в торговой яме в Чикаго. ВВП США в том году вырос на 3.7%, безработица держалась на уровне 5.4%, а инфляция - на 4.6%. Но набирал обороты кризис ссудно-сберегательных обществ, как это обычно бывает.  Поэтому ФРС снизила ставки на 75 базисных пунктов. Тогда ФРС, конечно, не сигнализировала о своих намерениях. Фактически, ФРС не подтвердила и не опровергла, какие изменения были внесены в процентные ставки, даже после того, как внесла их. Невообразимо, правда? Поэтому нам пришлось угадывать изменения в политике ФРС, наблюдая за тем, что происходило на денежных рынках. Я вообще не понимал, что происходит, и не удивительно – у меня была степень по экономике.

Индексу S&P 500 понравилось это снижение ставки на 75 б.п. больше, чем он опасался кризиса ссудных обществ, поэтому акции преодолели пик 1987 года, достигнув новых максимумов осенью 1989 года. На тот момент у нас было еще непереваренных последствий краха 1987 года, а трейдеры известны своей суеверностью, поэтому в октябре яма нервничала. Когда 13 октября S&P неожиданно упал на 6%, торговая яма погрузилась в безумие. Я был очень счастлив в этом рыночном хаосе. Вскоре ФРС снизила процентную ставку еще на 75 базисных пунктов. К концу моего первого года индекс S&P 500 снова вырос, но так и не достиг новых максимумов.

Несмотря на снижение ставок на 150 базисных пунктов в 1989 году и рекордные максимумы S&P, экономика вскоре вступила в рецессию. ФРС продолжала снижать ставки в течение нескольких лет, закончив их на невероятно низком уровне в 3% в феврале 1992 года. ВВП США равнялся 3.5%, безработица – 7.4% и инфляция -  2.9%. В том же году я приехал в Лондон в качестве проп-трейдера как раз к моменту краха Механизма обменного курса (Exchange Rate Mechanism) (ERM). Европейцы создали систему, ставившую целью обеспечение стабильности и определенности. И это, естественно, стимулировало трейдеров и инвесторов к наращиванию крупных инвестиционных позиций с огромным плечом.

Когда системы, разработанные для обеспечения стабильности, терпят неудачу, что неизбежно происходит при применении их к таким нестабильным явлениям, как экономика, последствия оказываются серьезными. Пока Европа преодолевала крах ERM, Greenspan (Гринспен) держал ставки ФРС на уровне 3% в течение очень долгого времени, как тогда казалось. Никто никогда не мог понять, что говорил Гринспен, так что его нельзя обвинять в обещаниях уверенности и стабильности. Но люди видят то, что хотят видеть, слышат то, что хотят слышать и верят в то, во что хотят верить. И вскоре люди поняли, как зарабатывать, делая ставки на то, что ставки никогда не изменятся, так же как они делали ставки на стабильность и уверенность перед крахом ERM.

ВВП США в 1994 г. вырос на 4%, безработица – 5.5%, инфляция – 2.7%. Гринспен повысил ставку на 25 базисных пунктов до 3.25% в феврале 1994 года. Занятость резко выросла, но, тем не менее, такого повышения ставок почему-то никто не ожидал. Естественно, он не предупредил об изменении заранее. Рынок облигаций рухнул. Большинство людей не думают, что рынки облигаций могут обрушиться, но это только потому, что они не достаточно долго торгуют и еще не застали настоящий крах. Как и любой другой крах, этот произошел по многочисленным сложным причинам, но самая важная из них заключалась в том, что система делала огромную ставку с плечом на будущую определенность.

Конечно, каждый цикл процентных ставок отличался. С годами ФРС становилась все более прозрачной. Такая перемена, несомненно, была задумана с благими намерениями и направлена ​​на снижение риска возникновения кризисов, подобных тому происшествию 94-го. Но невозможно добиться уверенности, не увеличивая при этом уязвимость - так работают рынки. По мере того, как система становилась все более хрупкой, она требовала все более агрессивного вмешательства ФРС при каждом спаде. Процесс был рефлексивным. Теперь рынки движутся в зависимости от того, какие изменения в политике ФРС может внести через 18-30 месяцев.

* * *

Конгресс поручил Федеральной резервной системе содействовать максимальной занятости, стабильным ценам и умеренным долгосрочным процентным ставкам. Это было в 1978 году. И неудивительно, ведь страна содрогалась от многолетней высокой безработицы, стремительного роста цен и высоких долгосрочных процентных ставок. За прошедшие с тех пор десятилетия ФРС проделала замечательную работу по выполнению своего конкретного мандата. Но, как и все системы, созданные для обеспечения определенности и стабильности, она одновременно привела к глубокой хрупкости. Это наиболее ярко проявляется в необходимости все более драматических валютных интервенций с каждым циклическим спадом.

Менее очевидна растущая политическая хрупкость, которая все больше дестабилизирует нацию. Поставив перед ФРС задачу обеспечить экономическое процветание любыми необходимыми кредитно-денежными средствами, наши политики отступили. Они перестали эффективно управлять, раздули огонь вражды, будучи огражденными от неблагоприятных экономических последствий невыполнения своих обязанностей.

В каждом экономическом кризисе именно ФРС обеспечивала лидерство, предотвращая крах, но за счет постоянно растущих затрат. Сейчас нация приближается к точке пика экономической и политической нестабильности. И хотя легко осудить ФРС за то, что она допустила десятилетия дисфункции, вина лежит на политической системе. Но в любом случае ФРС должна действовать, как великолепная машина, пытаясь сделать невозможное, обеспечивая уверенность без хрупкости, все быстрее вращаясь, чтобы стоять на месте.

И самый большой риск, с которым она теперь сталкивается при выполнении своего мандата, - это экономический кризис, сопровождаемый инфляцией. Такой кризис заставил бы ФРС выбирать между возвращением к ортодоксальной политике и последующими дефолтами, которые обрушили бы цены на активы, или валютным коллапсом и безудержной инфляцией, которая перебалансировала стоимость наших активов и пассивов. Без решительного улучшения нашей политики, все более вероятно, что мы сначала столкнемся со вторым, а затем с первым. И эта драма наверняка разыграется в ближайшее десятилетие.