Как Чикагская товарная биржа, Comex и Комиссия по срочной торговле координированно сломали последний скачок цены на серебро

Количественное смягчение не представляет собой ничего нового на финансовой арене и переживало несколько воплощений, по крайней мере, с начала 80-х, главным образом, в Японии. Точно так же случались и параболические увеличения цен на сырьевые товары, самое примечательное из которых пришлось на 1980 год, когда Банкер Хант (Bunker Hunt) довел цену серебра до уровня выше $50. Однако, в отличие от предыдущих случаев, никогда еще мировая история не видела координированного всеобщего денежного стимулирования посредством неустанного «печатания» денег за счет мировых центральных банков. В этом отношении в сегодняшней ситуации действительно все иначе, потому что мировой финансовой системе не на что опереться: мировой банковский картель использовал все пули, и теперь может только идти ва-банк в самой кошмарной из когда-либо созданных систем мартингейла, где каждый цикл означает дальнейшее разрушение абсолютной стоимости необеспеченных валют (в относительном смысле это просто означает движение к валютному дну, как бы это ни называлось в текущий момент: обычно это либо крупнейший печатный станок, либо серьезнейшая угроза дефляции).

И в то время как многие все еще считают, что КС будет последним случаем внутреннего монетарного стимулирования в США, как ранее отмечал Билл Гросс (Bill Gross), Соединенные Штаты очень запросто могут погрузиться в третью рецессию, единственным рецептом борьбы с которой будет новый цикл КС (учитывая невиданную доселе  патовую ситуацию в Вашингтоне, не ожидается даже отдаленной возможности бюджетного стимулирования). Если это произойдет, драгметаллы снова вырастут. Единственный вопрос – что будут делать биржи после следующего скачка золота и серебра? На самом деле, как мы полагаем, увеличение маржинальных требований – это только начало. Чтобы просчитать полный сценарий возможных действий Чикагской товарной биржи после того, как попытка увеличения требований себя не оправдает, мы снова возвращаемся к любопытной истории Банкера Ханта. Ниже мы представляем экскурс (из биографии техасского миллиардера) в историю о том, как Чикагская срочная товарная биржа, Нью-Йоркская биржа и Комиссия по срочной биржевой торговле (CFTC) пытались одолеть серебро. В 1980 году им это удалось. Интересно, получится ли это у них снова сейчас?

… Комиссия по срочной биржевой торговле и руководства двух бирж решили поговорить с Хантами. Объяснив, что они опасались сжатия, представители бирж спросили их, не хотят ли они продать немного серебра. Братья ответили отказом. Более того, они заявили о своем намерении продолжать скупать серебро и принимать поставки. Они думали, что серебро все еще стоило покупать, даже с учетом новых, высоких цен. Кроме того, как сказал Банкер: «Если ты продаешь, у тебя начинаются проблемы с налогами».

Помимо всего прочего, Банкер действительно считал серебро долгосрочной инвестицией, фундаментом новой экономики. Он не сказал это парням из CFTC и бирж такими словами, но он обрисовал для них перспективу апокалипсиса, сообщив о неизвестной ранее детали его серебряной игры: о том факте, что он перевозит свое серебро в Европу. На этот раз он не использовал для перемещения металла за границу арендованные самолеты под охраной ковбоев. Как Банкер рассказал CTFC, он просто обменял 9 миллионов унций металла, которые он держал на складах Чикагской и Нью-Йоркской бирж, на такое же количество металла, которым владели трейдеры Лондона и Цюриха. Причина? Как он объяснил представителям CFTC и бирж, он опасался, что американское правительство может конфисковать у американцев серебро, так же как оно отобрало у них золото в 30-е годы.

Но заверения Банкера в его готовности к полномасштабному сотрудничеству, очевидно, успокоило чиновников из CTFC; однако Чикагская биржа решила, что пора действовать. Предприняв шаг, направленный конкретно против Хантов и других крупных покупателей, товарная биржа увеличила гарантии исполнения и объявила об ограничении объема фьючерсных контрактов до 3 миллионов унций. Трейдеры с контрактами большего объема должны были изъять чрезмерные инвестиции к середине февраля 1980 года.

Этот шаг обозначил линию фронта. Публично Банкер выразил мнение о том, что Чикагская биржа меняет правила в процессе игры, и пообещал бороться с ограничениями до конца. Неофициально же он рассматривал действия биржи как еще один заговор восточного истеблишмента против него самого. И на этот раз у него были серьезные основания так думать.

В состав руководства как Чикагской, так и Нью-Йоркской бирж входили не только «внешние» директора, но и представители крупных, обычно восточных брокерских контор. Позднее показания свидетелей продемонстрируют, что девять из 23 членов совета директоров занимали короткие позиции на 38 млн унций серебра. Учитывая, что в случае падения цен их коллективный интерес составлял $1,88 млрд, легко понять, почему Банкер не считал их объективными регуляторами. Однако в то время ограничения Чикагской биржи только усилили оптимизм Банкера, потому что, как говорил он, «они демонстрируют существование дефицита серебра».

Банкер оказался прав. В ноябре и декабре цена серебра роста быстрее, чем когда-либо. К последнему дню 1979 года цена достигла астрономического уровня, $34,45 за унцию. Тем временем, Ханты продолжали наращивать серебряные активы. К концу декабря Ханты вместе со своими арабскими партнерами владели 90,3 миллионов унций металла, о которых было известно Чикагской бирже, и еще около 40 миллионов унций, которые Ханты спрятали в Европе. Группа Хантов также владела серебряными фьючерсами примерно на 90 млн унций, большая часть из которых подлежала поставке в марте на Нью-Йоркской товарной бирже.

К тому времени в CFTC забеспокоились, что позиции на серебро, которыми владели Ханты и группа Conti, были «слишком велики для американского и мирового рынков серебра». Согласившись с гипотезой о том, что рынок фьючерсов не был заменой рынка наличных сделок, комиссия решила, что настало время положить конец порочным закупкам Банкера. Совещание по поводу дальнейших действий было назначено на 8 января 1980 года.

Тогда вмешалась Нью-Йоркская биржа. 7 января ее представители объявили о новых ограничениях позиций, позволяющих трейдерам заключать фьючерсные контракты не более чем на 10 млн унций. Ограничения вступали в силу с 18 февраля. На следующий день после объявления Comex представители CTFC сообщили о тои, что комиссия поддерживает новые лимиты на биржах.

Банкер был в ярости. «Я не спекулянт. Я не сжимаю рынок, - возражал он. – Я просто инвестор и владелец серебра». Перейдя в наступление, он обвинил биржи и правительство в разрушении американского рынка серебра, меняя правила в процессе игры. «Рынок переместится в Европу, - зловеще предрек он. – Рынок серебра в этой стране – это дело прошлого».

Как ни странно, цена серебра упала только в день объявления Comex, потом начала расти еще сильнее. Частично продолжение ценовой спирали, как показал анализ, проведенный CTFC постфактум, было связано с тем, что Банкер продолжал покупать серебро. 14 и 16 января Ханты заключили соглашение на будущую поставку 32,5 миллионов унций серебра (по большей части, в Лондоне) на разные даты весной того же года. Крупнейшие контракты были заключены с Englehard Minerals. 17 января серебро достигло рекордного максимума - $50 за унцию.       

Едва ли Банкера это рассердило. В тот день стоимость металла Хантов достигала почти четырех с половиной миллиардов долларов. Так как большая часть этого серебра была куплена меньше десяти долларов за унцию, они заработали больше трех с половиной миллиардов. За шесть месяцев Банкер и Герберт  сколотили почти столько же, сколько их покойный отец заработал за всю свою жизнь, по крайней мере, на бумаге. Конечно, если бы Банкер действительно продал все это серебро,  это возымело бы грандиозные налоговые последствия. Теперь нужно было найти способ как-то использовать эти прибыли без необходимости делиться с налоговым инспектором.

Пока Банкер раздумывал, биржи решили наложить самые строгие ограничения. 21 января Нью-Йоркская биржа объявила об ограничении торгов до приказов о ликвидации позиций. Фьючерсы покупать запрещалось. Это означало конец игры.

На следующий день серебро подешевело до $34, на десять долларов за один день. Вскоре после этого цена стабилизировалась и до конца месяца оставалась примерно на этом уровне. Но в феврале серебро снова начало падать. К тому времени серебро буквально появлялось из ниоткуда. В ответ на рост цен старушки начали продавать свои чайные сервизы. Семьи закладывали столовое серебро. Коллекционеры избавлялись от своих собраний монет. Только в январе и феврале на рынок поступило около 16 миллионов унций серебра в виде монет и еще 6 миллионов унций в виде серебряного лома. При падении цены некоторые из этих мелких продавцов и инвесторов начали жаловаться в CTFC на ограничения бирж… 

По иронии судьбы, в то время как владельцы бумажного серебра могут и сейчас обращаться в комиссию, сохраняется обратная динамика спроса и предложения физического серебра. Вместо стремительного обращения физического серебра в бумажное мы по-прежнему видим, как значительно количество оптовых продавцов серебра продолжают освобождаться от физического металла.