Как «Сибирское царство» приучали к наличности

«Находим мы государственной полезностью учреждение в Сибири банковой конторы…», – гласил подписанный 12 июля 1776 г. указ императрицы Екатерины II. Так в России впервые возникло первое банковское учреждение к востоку от Урала. «Банковая контора» разместилась в Тобольске – тогда этот город был административной столицей огромного «Сибирского царства», как официально называлось в годы правления Екатерины II пространство от Урала до Камчатки.

Вскоре в Сибири создается еще одна «банковая контора», на этот раз в Иркутске. Указ от 30 апреля 1779 г. пояснял: «Дабы и отдаленнейшей того края части, то есть Иркутской губернии, жителям открыты были способы к удобнейшим обращениям монет и обменам ассигнаций».

Тобольская и иркутская «конторы» являлись филиалами государственного Ассигнационного банка, их первоочередной задачей становилось введение бумажного рубля к востоку от Урала. Замыслы правительства Екатерины II по модернизации финансовой системы Сибири были грандиозными. Если открытые в европейской части России «банковые конторы» получали не более 200 тыс. руб., предназначенных для размена бумажных банкнот на монеты, то для «контор» в Тобольске и Иркутске с теми же целями запланировали 1 млн и 500 тыс. руб. соответственно.

Всего же на Сибирь царская казна выделила ровно треть средств, предназначавшихся для филиалов Ассигнационного банка по всей стране. В ту эпоху столь большой денежный «транш» был непростой задачей даже в чисто техническом плане. В основном капиталы «банковым конторам» выделялись самой ходовой монетой тех лет – медными пятаками. Миллион рублей в пятаках весил более тысячи тонн! И перемещать такой груз за Урал на телегах и лодках было весьма трудно и дорого. Поэтому до Иркутска из запланированных 500 тыс. руб. смогли довезти только 355 тыс. в медной монете. Возникли и трудности с подбором руководителей столь отдаленных «банковых контор». Опытных финансистов на местах не было, а работники столичного Ассигнационного банка не горели желанием ехать в сибирскую «ссылку», даже несмотря на удвоенное жалованье.

В итоге руководителя «банковой конторы» в Тобольске пришлось в приказном порядке назначить из армейских офицеров. Так главным сибирским банкиром стал ветеран русско-турецкой войны майор Прокофий Невельской. С директором иркутской «конторы» повезло больше – им назначили удачно оказавшегося с экспедицией в Иркутске одного из первых сибирских геологов, члена-корреспондента Петербургской академии наук Александра Карамышева.

Екатерина II надеялась, что созданные в Сибири «банковые конторы» посодействуют развитию торговли и экономики огромного края. Сибирь по праву славилась драгоценными мехами и иными богатствами. Тот же Иркутск был одновременно и центром меховой торговли, и важным центром торговли с огромным Китаем. Иркутская ярмарка давала более 6% всего ярмарочного оборота Российской империи. Однако слишком смелые планы разбились о суровую реальность. Население всей Сибири тогда едва составляло 4% от общероссийского. Но для финансовых прожектов хуже было другое – два с половиной века назад Сибирь просто не нуждалась в таком количестве медных и бумажных денег. Местным купцам и крестьянам их вполне заменяли те же драгоценные шкурки лис и соболей. Торговля с Китаем тоже велась либо натуральным обменом, либо на серебро. Медные пятаки и бумажные рубли «банковых контор» оказались не востребованы.

За первые четыре года работы «контора» в Тобольске обменяла бумажных рублей лишь на 1% от своего медного капитала. Обороты иркутской «конторы» были столь же незначительны. В Тобольске майор Невельской даже стал нелегально выдавать кредиты из огромного запаса медных пятаков. Ученый Карамышев в подобном замешан не был, но личная честность не могла компенсировать отсутствие за Уралом спроса на бумажные рубли. В 1786 году Петербург принял решение закрыть первые сибирские банки «из-за малого обращения капиталов».