Конец мира Обамы

Автор: Патрик Д. Бьюкенен (Patrick J. Buchanan)

Обвинив республиканцев в «демонизации вдов и сирот» и жестко раскритиковав тех, кто предпочитает христианских беженцев мусульманам, приезжающим в Америку, Барак Обама (Barack Obama) повел себя грубо и не по-президентски. 

Очевидно, он обеспокоен. И не без причины.

Он, очевидно, глубоко недооценил способность ИГИЛ, «запасного состава школьной спортивной команды», нанести удар вне халифата в самое сердце Запада, и выставил себя дураком. Что еще более немаловажно, либеральный мировой порядок, в защиту которого он выступал и который он предрекал, исчезает у нас на глазах.

Внезапно его разглагольствования пошли вразнобой с реальностью. И в отношение его пребывания на мировой сцене на ум приходит фраза «провалившийся президент».

То, что случилось в Париже, сказал президент Обама, «было нападением на все человечество и на универсальные ценности, которые мы все разделяем».

И какими же могут быть эти «универсальные ценности»?

На футбольном матче между Турцией и Грецией в Стамбуле турки улюлюкали в минуту молчания в память о погибших в Париже и скандировали «Аллах Акбар». Из 1.6 млрд мусульман сотни миллионов не разделяют наши ценности, касающиеся прав женщин, абортов, гомосексуализма, свободы слова или равенства религиозных убеждений.

Оставим в покое фанатиков ИГИЛ. Разве Саудовская Аравия разделяет взгляды Обамы и ценности в отношение сексуальной свободы и равенства христианства, иудаизма и ислама? Разве существует что-то вроде Первой поправки в суннитском или шиитском мире, или в Китае?

В своей вере в безусловное превосходство их исламской веры и культуры, а также созданной ими цивилизации, мусульмане имеют больше общего с нашими самонадеянными христианскими предками, которые их завоевали, нежели с несерьезными глобальными поборниками равноправия вроде Барака Обамы.

«Свобода, равенство, братство» - эти ценности светской Франции разделяются исламским миром не больше, чем любовь Франции к «Шарли Эбдо».

Как в Европе, так и в Соединенных Штатах тенденция отхода от либерализма относительно иммиграции, границ и безопасности весьма поражает.

Но, опять же, вполне понятно, почему.

Многие из мусульманских мигрантов в Британии, Франции и Германии так и не ассимилировались. В этих странах существуют громадные анклавы отделившихся от своих и их воинствующего потомства.

Возьмите, например, столицу Бельгии, Брюссель. Министр внутренних дел Бельгии Ян Ямбон (Jan Jambon) заявил, что его правительство не «контролирует ситуацию в Моленбеке».

Брийс де Рюйвер (Brice De Ruyver), советник бывшего бельгийского премьер-министра по безопасности, говорит: «Официально в Брюсселе нет запретных зон, но в реальности они есть, и они есть в Моленбеке».

Согласно The Wall Street Journal, после парижских атак «французские службы охраны правопорядка провели сотни антитеррористических рейдов и арестовали более 100 подозреваемых… В правительственном списке особого контроля во Франции числятся около 11,500 имен».

Сколько из этих 11,500 имеют арабское происхождение или мусульманское вероисповедание?

Страны ЕС начинают вновь смотреть за своими границами, и теми, кто их пересекает, кто въезжает, а также за теми, кто уже находится там.

И мир пробуждается для истин, замалчиваемых долгое время. Раса и религия имеют значение. Для некоторых это – вопросы жизни и смерти. Не все убеждения, культуры и племена с легкостью или в равной степени ассимилируются в странах Запада. И нации Первого мира имеют право на сохранение своего собственного уникального самоопределения и характера.

Когда Обама говорит, что предпочитать христианских беженцев мусульманским – это «не по-американски», он говорит, что иммиграционное законодательство США, принятое до 1965 года, было неамериканским. И такими были также президенты вроде Калвина Кулиджа (Calvin Coolidge), который подписал закон, практически ограничивающий иммиграцию европейцами.

Может быть, Барак Обама – президент США, но кто он такой, этот левак, чтобы диктовать гражданам, что “по-американски», а что нет?

Были ли президенты Гарри Трумэн (Harry Truman) и Вудро Вильсон (Woodrow Wilson), которые назвали нашу страну «христианской», не американцами? Поддержал ли Верховный суд наши «универсальные ценности» в деле Роу против Уэйда в 1973 году и при вынесении решения по делу Обергефелла (Obergefell) по поводу однополых браков в июне прошлого года?

Расовый вопрос также вернулся, чтобы разделить нас.

Полвека спустя после моста в Сельме на зданиях американских университетских студгородков висят лозунги «Черные жизни имеют значение!», декларирующие, что университеты вроде Миссури, Принстона, Йеля и Дартмута покончили с институционным расизмом.

Белая Америка должна обратить внимание на все это и выплатить репарации. А новое поколение университетских миротворцев низкопоклонничает и спрашивает, как университет может загладить вину.

В Европе обретают популярность национализм и племенное мировоззрение. Народы и нации хотят сохранить то, что они собой представляют. Некоторые начали создавать пункты пропуска и игнорировать Шенгенское соглашение, провозглашающее открытые границы. Восточные европейцы уже наелись всем тем этническим многообразием.

Теперь, когда сирийские паспорта пропадают без вести, когда ИГИЛ окружен в своем сирийско-иракском лагере и призывает к атакам террористов-смертников на Нью-Йорк и Вашингтон, американцы могут стать свидетелями террористических расправ и убийств в Штатах.

Возможно, пришло время моратория на любую иммиграцию и переписывания иммиграционного законодательства, которое бы отражало взгляды и ценности коренных американцев, нежели тех, кто входит в морально самонадеянную мультикультурную элиту.

Мир Обамы уходит. Мы вновь живем в стране, где мы против них, в мире, где мы против них. И мы, вероятно, никогда не узнаем другого мира.