Криптовалюты – их денежный статус

Криптовалютный ажиотаж увлекателен для экономиста, или, по крайней мере, для изучающего каталлактику, так как это тест теории коэффициентов обмена и цен, чем каталлактика и является.

По этой причине исход криптовалютного ажиотажа представляет огромный теоретический интерес. Он также интересен изучающим психологию спекуляции.

Их сторонники утверждают, что криптовалюты – это деньги. Если они не смогут обосновать данное утверждение, то мы должны заключить, что криптовалюты – всего лишь средство для спекуляции, для поддержания своей стоимости зависящее от растущей публики. Поэтому их валидность как денег фундаментальна для их будущего. Сторонники криптовалют, определенно, очень чувствительны к обвинениям в том, что они не являются деньгами, вероятно, именно по этой причине.

Мнения сами по себе не имеют значения. Необходим критический, непредвзятый анализ. Цель настоящей статьи – проверить предположение, что криптовалюты – это деньги, со здравой теоретической перспективы.

Основы денег

До криптовалют были правительственные деньги, а еще раньше – металлические деньги, золото и серебро. Правительственные деньги эволюционировали из металлических денег, основывая на них свою репутацию, пока не были отброшены всякие претензии на конвертируемость, когда Казначейство США в 1971 г. окончательно отменило привязку доллара к драгоценным металлам. Разница в том, что золото и серебро выбраны людьми, обменивающими товары на рынках, тогда как правительственные деньги навязаны людям властями.

Каталлактика, как теоретическая дисциплина, изучает обмен товаров в свободном обществе и является основой классической экономики от Кантильона (Cantillon), Юма (Hume), Рикардо (Ricardo), Джевонса (Jevons)/Менгера (Menger) и до австрийской школы. Правительственные деньги не пригодны для каталлактического изучения, поскольку их эмиссия всегда подрывает свободные рынки, навязывая транзакциям между обычными людьми влияние государства.

Современное оправдание правительственных денег появилось в немецкой исторической школе экономики, когда Георг Кнапп (Georg Knapp) заявил, – основываясь, похоже, не более чем на вопросе принципа, проистекающем из превосходства недавно образовавшегося немецкого федерального государства, – что государство обладает исключительным правом эмитировать валюту для своих граждан.

В 1905 г. Кнапп опубликовал книгу «Государственная теория денег» (The State Theory of Money). Там он утверждал, что государственные деньги могут быть признаны потому, что государство принимает их для расчетов. Деньги существуют в соответствии с государственным регулированием, и кредиторы должны принимать их, не имея законного права обменивать их на другие формы денег.

В предисловии к первому изданию Кнапп ясно дал понять, что он рассматривает деньги как предмет политической науки. Другими словами, их существование, в соответствии с положениями немецкой исторической школы, связано не со свободными рынками, а с установлением закона властями. Первое предложение первой главы не оставляет сомнений в этом вопросе: «Деньги – творение закона».

Закон ужасно дефектен. Он даже не признает, что покупательная способность денег может меняться. Закон не возмещает убытки тем, кто был ограблен посредством обесценившихся денег. Закон не проводит различия между фиатными и кредитными деньгами. Закон взыскивает с вас налоги, если вы извлекаете преимущество из мудрости хранения каталлактических денег вместо государственных. Закон полностью отрицает логику каталлактики и основывается только на государственных деньгах, независимо от того, обеспечены ли они золотом и конвертируемы ли они в него. Он не признает денег, выбранных свободными рынками. Закон лишен средств для решения денежных вопросов.

Таким образом, при всем желании подход Кнаппа к деньгам нельзя назвать каталлактическим. Деньги, эмитируемые государством, существуют до тех пор, пока правительство способно навязывать их своему народу. Кнапп скончался в 1926 г., через три года после того, как деньги его собственного правительства подверглись драматичному, но предсказуемому краху, опровергнув его государственную теорию денег.

Сегодняшние валюты, эмитируемые государством, в своей концепции ничем не отличаются от валют, рухнувших после Первой мировой войны. Без конвертируемости в золото или серебро их покупательная способность и валидность как денег зависит исключительно от верховенства права и веры населения в государство. После коллапса Бреттон-Вудского соглашения доллар потерял больше 97% своей стоимости, измеряемой в золоте. Речь идет об относительных покупательных способностях, установленных на рынках между устойчивыми деньгами, все еще принимаемыми как таковые большей частью мирового населения (даже если обычно не используемыми для повседневных покупок), и резервной государственной валютой.

Сторонники криптовалют, похоже, лучше, чем большинство, осознают слабые стороны государственных валют, особенно когда эмитирующие центральные банки заявляют, что их цель – каждый год по принципиальным соображениям последовательно снижать их покупательную способность. Коллапс покупательной способности, наблюдавшийся до сих пор, практически полностью уничтожил стоимость сбережений, основанных на деньгах, таких как банковские депозиты и облигации, но власти собираются придерживаться той же политики. Кроме того, некоторые энтузиасты криптовалют, вероятно, понимают, что кредитные деньги, эмитируемые коммерческими банками, подрывают покупательную способность государственных денег не меньше, если не больше, чем эмиссия денег центральными банками.

Не лучше ли, утверждают они, обычным людям отнять у правительств контроль над деньгами? В их утопическом мире мы можем избежать неявного налога денежной инфляции, а наше владение деньгами может оставаться тайным. Основатель Биткойна придумал формулу, ограничивающую его инфляцию, постепенно усложняя его «добычу». Внедрив новую блокчейновую технологию, он создал автономно аудируемую цифровую версию предъявительских бумажных денег. Данная концепция не только очень умная, прямолинейно обращающаяся к слабым сторонам государственных денег, но Биткойн был введен тогда, когда центральные банки открыто обсуждали свое намерение упразднить физическую наличность.

Биткойн, определенно, поразил воображение многих, породив на момент написания данных срок более 900 имитаций, согласно списку криптовалют на Википедии. Вместо того чтобы использоваться в качестве денег, Биткойн и его имитации стали средствами откровенной спекуляции. Сторонники криптовалют якобы надеются, что, рано или поздно, когда спекуляция утихнет, на передний план выйдут их денежные характеристики. Однако мы видим, что криптовалюты существуют вопреки закону, и закон едва ли признает их валидность, и даже в некоторых юрисдикциях запрещает их. Они – не Кнапповы творения закона. Таким образом, чтобы криптовалюты были деньгами, они должны соответствовать характеристикам денег, требуемым каталлактической теорией.

Криптовалюты не проходят регрессионный тест

При обмене товаров на деньги покупатель и продавец субъективно оценивают товарную сторону транзакции. При этом оба должны допускать, что в стоимости обмениваемых денег нет субъективности. Таким образом, тогда как товар или услуга оцениваются субъективно, стоимость денег должна рассматриваться как полностью объективная, иначе транзакция деградирует до уровня бартера.

Теорема регрессии демонстрирует, что объективная обменная стоимость денег в транзакции определяется сравнением с недавним опытом. Мы знаем без вопросов стоимость денег в транзакции благодаря тому, что за них можно было купить вчера. А вчера мы знали стоимость благодаря сравнению с позавчерашним опытом. Посредством процесса regressus ininfinitum стоимость денег прослеживается до изначальной субъективной стоимости для не денежного использования, до того как они были приняты в качестве денег. Другими словами, чтобы деньги стали деньгами, они должны иметь субъективную стоимость как товар.

Отсюда не следует, что стоимость денег основывается на их использовании в качестве товара. Покупательная способность определяется спросом на них как на деньги, и их стоимость, выраженная в покупательной способности, будет колебаться. Когда в конце девятнадцатого века серебро перестали использовать в качестве денег в пользу золота, его цена вернулась к его потребительской стоимости как товара.

Даже когда покупательная способность денег меняется, она все равно рассматривается в обмене как объективная стоимость. Если цены в одном центре расходятся с ценами в другом, то они корректируются благодаря потоку денег оттуда, где товары дороже, в тот центр, где товары дешевле. Цены корректируются посредством движения избытка денег туда, где существует дефицит. Все время, пока покупательная способность денег проходит через период коррекции, покупатели и продавцы товаров предполагают, что корректируются цены товаров, а не стоимость денег, выраженная в товарах. Деньги сохраняют свою денежную роль, когда их стоимость в обмене товаров продолжает рассматриваться как объективная.

Крайне важно, чтобы деньги при любых обстоятельствах сохраняли это доверие. Помимо прохождения данного теста, деньги должны быть долговечными, достоверно стабильными и, как средство накопления, благонадежными. По всем этим причинам золото и серебро долгое время выдерживали регрессионный тест, тогда как многие другие товары, использовавшиеся в качестве денег на протяжении тысячелетий, – нет.

Существующие сегодня государственные валюты в основном сохраняли свою роль как денег благодаря дому, что изначально они конвертировались в золото и серебро, а позже – в частично обеспеченный золотом доллар [i]. Упразднение последних следов конвертируемости доллара в золото в 1971 г. привело к потере долларом важнейшего регрессивного качества и большей части покупательной способности. Все другие государственные валюты, принявшие доллар в качестве резервной валюты, встретились с той же судьбой. И хотя все мы сегодня пользуемся правительственными валютами, наделяя их объективной потребительской стоимостью, есть достаточно примеров несостоятельности государственных валют, доказывающих, что их фундаментальный недостаток – в несоответствии теореме регрессии.

В случае криптовалют, по крайней мере в качестве денег, никакой регрессии нет. Они созданы из воздуха и с точки зрения каталлактики являются менее убедительными, чем государственные валюты, хотя бы изначально выступавшие как заменители золота или серебра. Хотя криптовалюты могут претендовать на свободно-рыночное происхождение, и их создатели могут по этой причине думать, что они превосходят государственные деньги, они не проходят регрессионный тест и поэтому не могут считаться каталлактическими.

Могут ли криптовалюты использоваться как деньги?

Сказанное не означает, что криптовалюты совсем не могут использоваться как деньги. Ничто не мешает Гражданину А договориться с Гражданином Б о принятии криптовалюты в качестве платежа за товар. В таком договоре криптовалюта играет роль денег. Но будет ли криптовалюта иметь более широкое обращение в качестве денег – это настоящий тест. Чтобы ответить на данный вопрос, необходимо углубиться в теорию обмена.

Деньги необходимы, потому что мы разделяем наш труд, так что каждый специализируется на своем производстве, чтобы максимизировать выработок. Чтобы избежать бартера, нам нужно взаимосогласованное и приемлемое средство для приобретения товаров и услуг, производимых другими. В свободном обществе, где такое разделение труда происходит без вмешательства третьих сторон, деньги, используемые для упрощения обмена товаров, выбираются самими сторонами, обменивающимися товарами и услугами. Единственные валюты, выбранные свободными рынками и пережившие тысячелетия, – это золото и серебро.

Причина принятия золота и серебра в том, что они обладают субъективной стоимостью для альтернативного использования, в соответствии с теоремой регрессии, как описано выше. Оба металла по сей день продаются в виде ювелирных изделий и для промышленных целей. Важно, что это не так в случае необеспеченных бумажных денег и тем более денег в электронной форме.

В истории краха необеспеченных валют нет ни одного благоприятного исхода, а значит, крах нынешних валют – вопрос времени. Покупательная способность современных фиатных валют постоянно снижается, и с тех пор как в 1971 г. была упразднена последняя связь с золотом и они стали чисто фиатными, они утратили большую часть своей покупательной способности в сравнении с изначальными устойчивыми деньгами – золотом.

Фиатные валюты изначально создавались как заменители золота. По выбору держателя валюты она могла обмениваться на определенный вес чистого золота. Ранее некоторые валюты конвертировались в серебро, но в конце девятнадцатого века серебро, в сравнении с золотом, впало в немилость.

Но это был лишь один из трех типов государственных денег. Вторая форма – банковский кредит, создаваемый из ничего, но выражаемый в депозитах, возникающих вследствие использования кредита. Такие кредитные деньги неотличимы от денег, эмитируемых центральным банком, что важно для периода, когда деньги центрального банка конвертировались в золото, а кредитные – нет. И, наконец, есть еще токены из недрагоценных металлов в виде монет, без конвертирования в золото и серебро так и остающиеся токенами.

Данные формы денег стали приняты, потому что уловка по вытеснению заменителей золота чистыми фиатными валютами была провернута так, что общественность практически не осознавала, что происходит. Ее деньги были постепенно отвязаны от конвертируемости в золото, так что государство могло обесценивать их так, как пожелает.

Как металлические, так и государственные деньги работают, потому что их повседневная стоимость в отношении покупаемых ими товаров стабильна, причем цена золота, выраженная в фиатной валюте, не более волатильна, чем обменные курсы фиатных валют на валютных биржах. В их нынешнем состоянии о криптовалютах этого сказать нельзя, так как они чрезвычайно волатильны.

Утверждается, что предложение первой значимой криптовалюты, Биткойна, ограничено, точно так же как ограничено новое предложение золота относительно надземных резервов. Следовательно, биткойны обладают теми же характеристиками предложения, что и физическое золото. Безусловно, это так, но это не делает биткойны деньгами. Следует пренебречь 100,000 субъектов по всему миру, утверждающими, что они принимают биткойны в обмен на товары, как несущественными, поскольку это слишком малое число и принятие ими биткойнов, скорее всего, либо строго ограничено, либо мотивировано спекулятивными, а не денежными целями.

Биткойн и остальные 900 с лишним криптовалют стали чистыми средствами спекуляции. Поиск в Google на тему использования биткойнов в качестве денег не выдает практически ничего, кроме того, как использовать их для отмывания денег. Помимо их потенциала для отмывания денег и уклонения от уплаты налогов, сложно увидеть, чтобы энтузиасты были заинтересованы в использовании их как полноправной формы расчетов за товары.

И нечему удивляться. Биткойн стартовал в 2008 г., и его цена успела вырасти с нескольких центов до $3,400. Спекуляция стала настолько выгодной, что привлекает все больше и больше людей. Каждое понижение цены рассматривается как возможность купить больше. Каким бы ни был исход, эта волатильность препятствует обращению биткойнов в качестве денег для обмена товаров с объективной обменной стоимостью.

Прогресс зрелищного пузыря

Из нашего анализа криптовалют мы знаем, что у них нет каталлактического послужного списка, и что волатильность делает их непригодными для использования в качестве денег. Следовательно, мы вынуждены заключить, что они лишены денежного доверия и являются исключительно средством  для спекуляции. Теперь мы можем сделать один верный прогноз, а именно об их неизбежном крахе. То, что это произойдет, когда пузырь лопнет, можно уверенно предсказать, хоть и невозможно предсказать сроки.

Чем все это кончится – нам лишь предстоит увидеть. Правительственное вмешательство пока ограничивалось закрытием криптовалютных бирж, где были факты мошенничества или отмывания денег. Некоторые правительства вообще запрещают криптовалюты, хотя сложно увидеть, как такой запрет можно реализовать на практике. Тем не менее, если правительства решат положить конец феномену криптовалют, они, вероятно, смогут это сделать коллективно, посредством банковского регулирования, приказав банкам не открывать счета коммерческим субъектам, связанным с криптовалютами.

Международное соглашение о банковском координировании всегда требует времени, однако мотивы для правительственного вмешательства увидеть несложно. На первом месте в списке правительств с неразрешимым дефицитом бюджета – уклонение от уплаты налогов, реальное или воображаемое. Отмывание денег – вторая причина, но часто это лишь прикрытие первой. Как вариант, правительства могут быть обеспокоены пузырными характеристиками и захотят предотвратить ущерб простым налогоплательщикам, когда пузырь лопнет. Тем не менее правительства не славятся умением распознавать финансовые пузыри до того, как они лопнут.

Более вероятно, что этот феномен закончится так же, как и все пузыри. Успех Компании Южных морей породил имитаторов, как сегодня Биткойн. Запоздалые спекулянты покупали другие, более дешевые активы, распыляя потенциальный спрос на акции Компании Южных морей. По большому счету, это были не более чем финансовые пустышки, чья быстрая дефляция помогла подорвать всякие спекулятивные настроения. Сходство между чистыми пузырями разных веков поражает, и криптовалютный ажиотаж в этом отношении не исключение.

Также можно провести параллель с тюльпаноманией 1636-37 гг., когда нечто так же, по своей сути, не имеющее никакой ценности, как криптовалюты, достигло фантастических высот. Но если поискать отличия от пузырей прошлого, то криптовалютный пузырь обладает потенциалом стать больше любого прежнего известного пузыря, так как его подпитывает глобально взаимосвязанное население, не нуждающееся для участия ни в чем другом, кроме мобильного телефона. Кроме того, расширение необеспеченного банковского кредита способно подпитывать ценовые взаимоотношения между криптовалютами и фиатной валютой в невообразимых масштабах. Точка, достигнутая во время пузыря Компании Миссисипи, когда французская аристократия закладывала свою недвижимость ради спекуляций на рынке, в случае криптовалют станет банальностью.

Стоит отметить, что вместе все криптовалюты стоят примерно $120 млрд, причем из них $55 млрд приходится на Биткойн. Это лишь небольшая частица наличных и депозитов по всему миру. Так что точка, когда закончатся новые деньги для подпитки ажиотажа, похоже, еще не достигнута, и еще есть куда расти.

Но пузыри всегда рано или поздно лопаются. Если ему позволят раздуться на полный потенциал, то итоговый коллапс этого экстраординарного феномена разорит неопытную спекулирующую публику, которая, как всегда, останется с судьбоносными потерями. Итоговый крах может быть достаточно существенным, чтобы вызвать экономический спад, как пузыри компаний Миссисипи и Южных морей четыреста лет назад.

Пока же развитие этого пузыря в руках спекулирующей публики, периодически видящей в маниях безотказный способ заработать. Но ответ на вопрос, поставленный в заголовке настоящей статьи, таков, что криптовалюты – не деньги и никогда не будут ими.

[i] В случае евро был еще один дополнительный шаг, так как оно объединило в себе несколько валют, произошедших от золота или связанных с долларом через Бреттон-Вудское соглашение.