Крис Мартенсон берет интервью у Марка Фабера: «Плохое лекарство Бена Бернанке»

Крис Мартенсон: Здравствуйте, рады представить вам очередной подкаст на ChrisMartenson.com. Я – ведущий Крис Мартенсон (Chris Martenson), и сегодня мы приветствуем особенного гостя: доктора Марка Фабера (Marc Faber). Д-р Фабер родился в Цюрихе, Швейцария, сейчас живет в Таиланде, а работает в Гонконге.

Д-р Фабер публикует очень широко читаемый ежемесячный инвестиционный информационный бюллетень, «Отчет о буме, судьбе и гибели», в котором анализирует необычные инвестиционные возможности, и является автором нескольких книг, включая «Золото завтрашнего дня: эпоха открытия Азии», опубликованной в 2002 году, как раз в начале периода открытия в этом регионе. Просто фантастически точное попадание во времени. Что касается выбора времени, то 1987 году он посоветовал своим клиентам продать все акции перед Черным понедельником на Уолл-стрит. Он принес им неплохие прибыли, предсказав взрыв японского пузыря в 1990 году, верно прогнозировав коллапс акций игровых компаний в 1993 году, и он каждый раз буквально на шаг впереди графиков. Его компания, Marc Faber Limited, выступает в качестве консультанта по инвестициям, сосредоточенного на инвестициях с невероятным ростом доходности, часто на основании философии «противоположной инвестиции». Он также является инвестором и управляющим фондом для частных состоятельных клиентов, и ранее был управляющим директором Drexel, Burnham and Lambert.

Марк, добро пожаловать.

Д-р Марк Фабер: Спасибо.

Крис Мартенсон: Одним из недостатков империи считается, почти по определению, отсутствие возможности оценивать себя. Мне кажется, вы обладаете наиболее приемлемыми характеристиками, чтобы пролить свет на ситуацию в Соединенных Штатах. Вы – инвестор-инсайдер со взглядами аутсайдера. Но помимо этого вы продемонстрировали невероятную способность независимо думать и воспринимать, чтобы видеть, как другие попадают в ловушку опасно прибыльного группового мышления. Я хочу начать с центра событий, Соединенных Штатов, перед тем, как перейти к остальному миру. А в самом центре США находится Федеральный резерв: с момента начала кризиса Фед увеличил свой баланс примерно на $1,5 трлн, а сейчас расширяет его еще на $75 млрд в месяц в течение ближайших шести месяцев. Итак, что вы думаете по этому поводу? Являются ли эти меры необходимыми, разрушительными, наконец, более токсичными, нежели полезными – или какими-то еще?

Д-р Марк Фабер: Что ж, во-первых, спасибо, что пригласили меня на свое шоу. Но, во-вторых, я думаю, что правительственное вмешательство в свободный рынок, в первую очередь, создало проблемы, а мы определенно видим, что Федеральный резерв вмешивался в свободные рынки, искусственно поддерживая низкий уровень учетных ставок в течение слишком долгого времени – с 2000 по 2007 годы. Так что в настоящее время эта интервенция, по сути, не представляет собой ничего нового, она просто обрела больший масштаб, и если посмотреть на действия Федрезерва с начала 80-х годов, каждое следующее вмешательство, будь то наводнение системы ликвидностью для спасения ссудо-сберегательных учреждений, или спасение Мексике во время кризиса «Текила», или фонда LTCM в 1998 году, становилось все масштабнее и масштабнее и создавало еще более нерациональное распределение капитала. И я думаю, что сейчас происходит то же самое.

Крис Мартенсон: Так что эти вмешательства уводили нас все дальше и дальше на «кривую дорожку». То есть вы считаете, что это в порядке вещей, просто продолжение тенденции, которая наметилась в 80-е при Гринспене (Greenspan), или вы полагаете, что эти…

Д-р Марк Фабер: Да, я думаю, что Федеральный резерв открыто расписался в собственной неспособности распознавать пузыри, но когда эти пузыри лопаются, они могут вмешиваться, применяя чрезвычайные валютные меры поддержки рынки активов, преимущественно предотвратить дефляцию или рецессию, и это приводит к очень ассиметричной денежно-кредитной политике. Иными словами, вы допускаете  появление пузырей, таких как жилой пузырь, а потом говорите – интересуетесь, что думал Федеральный резерв о таком повышении цен и кредитовании, объем которого в период с 2000 по 2007 год впятеро превысил номинальный ВВП. Так же они допустили и появление пузыря NASDAQ. Не смогли распознать его, когда акции NASDAQ продавались с 80-кратной прибылью. Они говорили о громадных повышениях производительности и поддержке, и так далее. Так что бы если в США была какая-то организация, которая всегда все портит, то на ее роль вполне годится Федеральный резерв. 

Крис Мартенсон: Выходит, они и правда в самом центре заварухи, как я и думал.

Д-р Марк Фабер: По большей части, да. Я не говорю, что все происходит из-за политики Федерального резерва, потому что пузыри возможны и при золотом стандарте. Скажем, в 19-м веке, когда на Среднем Западе и в Калифорнии находили золото, были города-бумы, и когда строили канала, тоже были бумы, то же касается железных дорог, и так далее, но обычно при золотом стандарте пузырь раздувается в одном секторе экономики, а не по всему миру. Именно это произошло из-за действий Федерального резерва в течение последней пары лет.

Крис Мартенсон: Получается, что они экспортировали пузыри, и если уж быть честным, мне кажется, что ЕЦБ и другие крупные центральные банки тоже участвуют в этой программе.

Д-р Марк Фабер: Так и есть. То есть, я не говорю, что Федеральный резерв единственный из Центробанков печатает деньги. Но он точно является неким, скажем так, лидером. Он проводит самую агрессивную инфляционную кредитно-денежную политику по сравнению с другими. Например, если вы меняете деньги в Индонезии, то случается валютный коллапс, цены на импорт тут же растут, то есть происходит автоматическая и необходимая коррекция, которой, по сути, не было в Соединенных Штатах.

Крис Мартенсон: Верно, верно, и так, с одной стороны, Федеральный резерв не может разглядеть пузырь, и эта версия их вполне устраивает. Но есть и другая версия, которая может выглядеть примерно так: Федеральный резерв – это серийный «надуватель пузырей». Пузыри ему необходимы, он совершенно точно знает, что делает, а теперь мы можем рассматривать их скупку активов просто как попытку сохранить взвинченные цены на эти активы.

Д-р Марк Фабер: Да, я думаю, так и есть, и это надувание пузырей является не просто намерением Федрезерва, но, Уолл-стрит, по сути, также поощряла пузыри, потому что, если вспомнить 2001 год, когда г-н Кругман (Krugman) говорил, что жилищный пузырь поможет американской экономике, на деле оказалось, что он ее разрушил. И вновь в 2009 году г-н Кругман написал, что сейчас нам нужен еще один пузырь, последствия которого проявятся на поздней стадии. Так что, по сути, Федеральный резерв – не единственный виновник мягкой кредитно-денежной политики. Всех это устраивало, потому что все зарабатывали во время бума на рынке акций и облигаций

Крис Мартенсон: Я хочу задать вам вопрос, потому что ваша точка зрения очень необычна. Мой дед когда-то состоял в Совете управляющих ФРС Нью-Йорка при Поле Волкере (PaulVolcker). Могу гарантировать, что если бы мой дед сегодня был жив, он бы не приветствовал таких решений или подобных действий Феда. Он был очень консервативным банкиром, и все же мне интересно – я просто романтизирую? Фед всегда делал что-то подобное, или фундаментальный сдвиг произошел за последние 10-20 лет?

Д-р Марк Фабер: Что ж, если честно, я думаю, что Федеральный резерв с момента своего создания в 1913 году всегда придерживался инфляционной денежно-кредитной политики с единственным исключением, которое как раз относится к периоду Пола Волкера в 1979-1980 годах, когда он поднял учетную ставку выше 20%. Могу добавить, что это был очень смелый шаг; но в целом, если посмотреть на уровень цен в США в 1900 году по сравнению с 1800 годом, и сравнить увеличение на душу населения за эти сто лет, тогда можно сказать, что рост экономики при золотом стандарте в 19-м веке был гораздо более сильным, чем в 20-м, когда существовал Фед. В 20-м веке уровень цен, как известно, существенно возрос относительно цены бака бензина, стоимости билетов в кино, фунта хлеба, и так далее, и тому подобное. Политика Феда на самом деле всегда была инфляционной. И я бы сказал, что любой центральный банк, контролирующий количество денег, рано или поздно придет к политике роста инфляции. Возможно, они иногда временно ужесточают политику, но на самом деле в США меры не ужесточались 10-20 лет.

Крис Мартенсон: Позиция Феда, как мне кажется, не настолько тверда, как у Банка Англии. У Английского Банка есть определенная цель: 2-х процентная инфляция, так что они ничего не скрывают. Они так и говорят – нам нужна такая инфляция, ни больше, ни меньше, и я думаю, что Фед…

Д-р Марк Фабер: Да, но, видите ли, инфляцию сложно определить. Федрезерв в основном гонится за базовой инфляцией. Базовая инфляция не имеет ничего общего с увеличением прожиточного минимума. И, как известно, потребительская корзина товаров и услуг, используемая для измерения инфляции, может определяться таким образом, что товары и услуги, сильно растущие в цене, такие как стоимость медицинского обслуживания, страховые премии, энергия, могут вообще в ней не учитываться, в то время как значимость других товаров, таких как футболки, которые дешевеют, преувеличена.

Крис Мартенсон: … да, так и есть …

Д-р Марк Фабер: Мой бюллетень и сайт пользуются большой известностью, и я прошу написать мне тех, у кого сложилось впечатление, что рост их прожиточного минимума составляет менее 5% в год. До сих пор я не получил ни одного такого письма.

Крис Мартенсон: Не думаю, что вы получите такое письмо и от слушателей этого подкаста. И инфляция разная для всех, она зависит от обстоятельств, так что если ваш ребенок поступает в колледж или уже учится в нем…

Д-р Марк Фабер: Совершенно верно, именно так, в разных семьях разный уровень инфляции. Может, я делаю покупки в не тех магазинах, летаю не теми самолетами и останавливаюсь не в тех гостиницах, но мои расходы на проживание растут с каждым годом.

Крис Мартенсон: … да, это точно, и следует отметить, что официальный уровень инфляции не учитывает налоги. Все расходы правительства…

Д-р Марк Фабер: Да, абсолютно точно, а также скрытые налоги, то есть сборы, выплачиваемые правительству, и в любом случае я не верю, что жена любого из ваших слушателей скажет ему: можешь давать мне меньше денег на расходы, потому что цены упали. В это я не верю.

Крис Мартенсон: … когда-нибудь мы проверим. Думаю, вы правы. Выходит, на самом деле у нас очень высокий уровень инфляции. Я имею в виду вот что: если посмотреть на корзину – давайте возьмем все непрерывные показатели товарного индекса, начиная с 2002 года по сегодняшний день: в годовом исчислении их рост был двузначным.

Д-р Марк Фабер:  Да, конечно, симптомом инфляции также является ослабление валюты и взрывной рост международных резервов, которые возросли с триллиона долларов в 1997 году до более $9 трлн в наши дни. Все это – симптомы инфляции, и мы должны определять инфляцию как увеличение объема кредитования и денежной базы. И все остальное – тоже симптомы, так как инфляция может обнаруживаться в мировой экономике – во Вьетнаме, где цены растут, скажем, на 12-15% в годовом исчислении. Так что печатание денег в США не обязательно должно вызвать рост цен на рынке жилья. Денежная политика в США, главным образом, направлена на рост цен на жилье, но они не выросли. Подорожало другое – нефть и продукты питания, которые впоследствии бьют по потребителю, в то время как эти меры вроде бы призваны помочь ему.

Крис Мартенсон:  Ну а…

Д-р Марк Фабер: Ну, в смысле так часто говорил г-н Бернанке – не люблю это говорить, потому что я думаю, что он человек достойный – но он просто ничего не смыслит в экономике и является жертвой собственных денежных теорий.

Крис Мартенсон: … то есть он проводит такой масштабный эксперимент, и какими вы видите итоги этого эксперимента? Лично я думаю, что в споре об инфляции и дефляции, как я уже писал недавно, у нас должна быть дефляция, но ее нет.

Д-р Марк Фабер:  Дефляция должна была начаться еще после 1980 года, потому что цикл Кондратьева достиг пика в 1980 году или в середине 70-х – начале 80-х, а потом цены на сырьевые товары пошли на спад, как и процентные ставки. Тогда и должна была начаться дефляция. Но раз цены на товары растут, значит, сейчас самая что ни на есть инфляционная обстановка. И я веду эти споры не потому, что они верят в дефляцию, а я - в инфляцию, но рекомендации покупать американские правительственные облигации в дефляционной обстановке, конечно, ведут к катастрофе, ведь в случае настоящего кредитного краха, о котором толкуют сторонники теории дефляции, доходы от налогообложения рухнут, и бюджетный дефицит достигнет невероятного масштаба.

Что я хочу сказать: Тим Гайтнер (Tim Geithner) только что подписал отчетный доклад Минфина о бюджетном дефиците при финансировании США в 2010 году. Дефицит, как он официально признал, составил не $1,4 трлн, а $2 трлн. Таким образом, правительственная задолженность постоянно увеличивается, потом увеличиваются процентные платежи от правительства, а качество правительственного долга падает, и, в конечном счете, облигации США становятся мусором. Полагаю, что они уже сегодня являются мусором, но до тех пор, пока рейтинговые агентства спят и публикуют абсолютно бесполезные отчеты, люди по-прежнему покупают американские правительственные облигации.

Крис Мартенсон: Попробую выступить «адвокатом дьявола». Прямо сейчас Федеральный резерв выкупает покупателем около 100% новой эмиссии казначейских бумаг на ближайшие 6-7 месяцев.

Д-р Марк Фабер: Да.

Крис Мартенсон: Может ли он делать это вечно? То есть это бы…  

Д-р Марк Фабер: Он может делать это вечно, и очевидно, тогда со временем валюта девальвируется, а процентные ставки возрастут. Но он может заниматься этим очень долго. И на какой-то стадии начнется гиперинфляция. Я не говорю, что она уже поджидает за углом, но такая политика с каждым шагом приближает нас к опасной зоне.

Крис Мартенсон: То есть он увеличивает риск, и, я не уверен точно, но, очевидно, что сейчас риск больше, чем два года назад?

Д-р Марк Фабер: Гораздо больше. Я бы сказал, что сегодняшнее финансовое положение США – если учесть необеспеченные обязательства, внешнюю задолженность, и так далее, и тому подобное – намного, намного хуже, чем 10, 15 или 20 лет назад.

Крис Мартенсон: Я думаю, что если пользоваться методом начислений, можно добавлять по $3-$4 трлн в год к общему объему негативного баланса…

Д-р Марк Фабер: Именно, именно. Правительственная задолженность, включая Fannie Mae и Freddie Mac, это пример еще одного вмешательства в свободный рынок, которое привело к катастрофическим последствиям. Я имею в виду, что в целом все, чего в США коснулось правительство, оказалось полным провалом, начиная с почты до кредитно-денежной и бюджетной политики. Если вам нужен последовательный список полных провалов, посмотрите на правительство США.

Крис Мартенсон:  … Ну а теперь расскажите нам, как вы себя чувствуете [смеется]

Д-р Марк Фабер:  То есть?

Крис Мартенсон: Ну, что вы на самом деле думаете обо всем этом.

Д-р Марк Фабер: Что ж, мне кажется, это прекрасный опыт, потому что он показывает, что у частного сектора все получается гораздо лучше. Не идеально, но, по крайней мере, когда что-то идет не так в частном секторе, организация или корпорация объявляет о банкротстве, и система очищается. Худший момент в правительственном вмешательстве – это то, что они не позволяют проявиться их собственным неудачам, и вместо того, чтобы дать крупным компаниям обанкротиться и очистить систему, они поддерживают их на плаву, а это нечестно по отношению к сильным конкурентам, потому что капитализм строится на выживании сильнейших и наказании людей, допустивших ошибки или принявших неверные решения, путем убытков.

Крис Мартенсон: Я согласен со всем вышесказанным, и я думаю, что это вредит рынку, потому что его участники вроде меня начинают замечать, что он вовсе не свободный, нечестный – как может быть, что владельцы облигаций Citi не потеряли ни пенса. Это выглядит странно, и хуже того – инвестиции связаны с выбором лучшего, анализом благонадежности, расчетом показателей.  Но мы все должны угадывать, каков следующий шаг правительства, кого оно спасет следующим, сколько денег вбросит Фед, потому что это непостижимо. Можно провести полный анализ благонадежности, но невозможно предсказать ничего из этого.

Д-р Марк Фабер: Верно. В частности, это нечестно, потому что некоторые финансовые организации имеют связи в правительстве. Так что вы имеете доступ к намного более ограниченному объему информации, чем крупные финансовые компании. Так что условия на рынке совершенно несправедливы.

Крис Мартенсон: Точно. Позвольте мне подвести итоги. Как показывает мой анализ, и, похоже, вы согласны с ним, необеспеченные обязательства, вкупе с текущей структурой бюджета, структурой дефицита, обязательными расходами уже достигли огромного размера в сравнении с общим объемом производства, который является источником доходов от налогообложения. Между доходами и расходами огромная пропасть.

Д-р Марк Фабер:  Так и есть.