Мемуары безработного – история Уго Салинаса Прайса и его серебряной борьбы

После ухода из бизнеса моя жизнь была весьма интересной. Мой уход произошел несколько спонтанно, в 1988 г. Одним пятничным вечером я возглавлял встречу директоров Elektra, мексиканской компании, принадлежавшей мне и моему отцу. За прошедшие годы мы провели где-то 500 таких встреч; они происходили раз в две недели. На собрании присутствовал мой сын Ричард, работавший в компании с 1980 г. (В 1980 г. он приехал из Далласа, штат Техас, надеясь получить должность в Elektra, после того как его уволили с работы – он обозвал своего начальника дураком, если не чем-то похуже. Вероятно, он был прав в своей оценке решений начальника, но, конечно, говорить что думаешь – не лучший способ преуспеть в бизнесе).

Итак, когда я уже собрался уходить в конце той встречи, у меня внезапно возникло побуждение, и я объявил: «Это последнее собрание под моим председательством. Мое место займет мой сын Ричард. Аннулируйте все мои полномочия и мои подписи в банковских счетах». Таким образом, я уволил сам себя. Ричард действительно заслужил право руководить семейной компанией, так как он более способен к бизнесу, чем я.

Итак, в 56 лет я оказался безработным, и последние 30 лет эта ситуация доставляла мне массу удовольствия, особенно благодаря тому, что Ричард оказался исключительно способным бизнесменом, чьими усилиями я стал достаточно богатым. Принадлежащие мне акции Elektra, если умножить их количество на их котировку на Мексиканской фондовой бирже и разделить на текущий обменный курс песо относительно доллара, стоят примерно… пожалуй, предпочту не говорить. Как бы не сглазить!

Перенесемся в 1995 г. Мексику поразил ужасный финансовый коллапс, с сильной девальвацией мексиканского песо относительно доллара.

Во время этого кризиса я общался со своими консервативными друзьями, и наши разговоры стали затрагивать тему серебряных денег. Друзья предложили опубликовать мои мысли, что я и сделал. Я опубликовал трактат, где хотел показать, как Мексика может перейти на серебряные деньги. Он был слишком амбициозным, так что его нельзя было рассматривать как серьезное предложение.

Впоследствии я издал еще один трактат, где призывал использовать серебро как средство сбережений для мексиканского народа. С 1982 г. была доступна монета из чистого серебра весом 1 тройская унция, без отчеканенной на ней стоимости – серебряная унция «Либертад» (Libertad). Мексиканцы все эти годы приобретали эту монету в скромных количествах. Недостатком, отталкивающим многих покупателей, является колебание денежной стоимости этой монеты, из-за чего она кажется плохим капиталовложением, особенно новым инвесторам – хотя со временем стоимость монеты демонстрирует постоянный рост.

Elektra – сеть магазинов, продающих потребительские товары длительного пользования – за наличные или в кредит. Кажется, где-то в 2000 г. я добавил в число функций Elektra продажу и покупку монет. В отличие от банков, чьи сотрудники получали инструкции исследовать каждую монету, покупаемую у публики, и вычитать реальные или воображаемые дефекты из цены монеты, Elektra продавала и выкупала монеты, не придираясь к дефектам. Первые монеты, проданные Elektra, ушли по 54 песо. Я помню цену, потому что я тогда сам купил монету в магазине в Куэрнаваке – когда-то небольшой деревне, а сейчас крупном городе к югу от Мехико.

Колебания цены монеты «Либертад» не давали мне покоя. Однажды вечером, когда я закурил вечернюю сигару после ужина, мне в голову вдруг пришло решение проблемы «Как превратить монету «Либертад» в деньги».

Решение предоставил прецедент денежного поведения мексиканского серебряного песо, находившегося в обращении в Мексике как фундаментальная денежная единица с 1920 по 1945 гг. и известного в народе как песо «0.720» (доля серебра относительно полного веса монеты). Данное мексиканское песо, которым я дорожил в детстве, содержало 12 г чистого серебра, и на нем была отчеканена надпись «одно песо» (мексиканское песо состоит из 100 сентаво). Таким образом, это песо было переоценено, хотя никто об этом не задумывался, потому что в песо, стоящем 100 сентаво, было серебра лишь на 51 сентаво! Во время Депрессии 1930-х стоимость серебра в мексиканском песо даже опустилась примерно до 32 сентаво – но никто ничего лучше не придумал, и все его принимали.

Что же убило мексиканское серебряное песо? Рост стоимости серебра после Второй мировой войны! 12 г содержащегося в монете серебра стали стоить больше 100 сентаво. Банковская система собирала все серебряные песо, какие только могла, – в обращении тогда было бумажное песо – и грузовиками отправляла их на аффинажные заводы, где банки выгодно продавали серебро.

Мне стало очевидным решение проблемы монетизации серебряной унции «Либертад». На ней не указана денежная стоимость, что дает центральному банку, денежному органу, возможность присвоить ей официальную денежную стоимость посредством публичной котировки.

Следуя примеру мексиканского песо «0.720», котируемая денежная стоимость должна быть выше стоимости серебра в унции «Либертад». И, также следуя опыту монеты «0.720», если цена серебра упадет, денежная стоимость «Либертада» не должна падать.

С другой стороны, если цена серебра поднимется, это не будет означать смерть серебряной унции «Либертад», как было с мексиканским серебряным песо «0.720», потому что денежная котировка просто подкорректируется вверх, так что унция «Либертад» снова будет стоить больше, чем стоимость содержащегося в ней серебра.

Денежную котировку серебряной унции «Либертад» должен определять мексиканский денежный орган – центральный банк. Имея это в виду, 16 лет назад я связался с мексиканским центральным банком, и меня пригласили туда на обед. У меня никогда в жизни не было такого неприятного обеда. Мелкий чиновник, устроивший обед, был невыносимо надменным и настолько противным, что я не мог проглотить ни единого кусочка, и таким отношение центрального банка остается по сей день.

(Последний отказ центрального банка рассмотреть монетизацию серебряной унции «Либертад» состоялся в последнюю неделю апреля 2018 г., когда в банк прибыла делегация сенаторов, представляющих все партии мексиканского Конгресса, чтобы доложить о решении Конгресса принять закон, обязывающий банк монетизировать унцию посредством денежной котировки. Банк абсолютно отказался принять такой закон, утверждая, что это будет означать крах банка – совершенно несуразное заявление. Сенаторы уступили, когда один из них, отвечавший за серебряный законопроект, перешел на сторону банка).

В 2003 г. Elektra стала единственным владельцем нового банка Banco Azteca, и тогда продажей и выкупом монет «Либертад» стали заниматься отделения банка, действовавшие при каждом магазине. Сегодняшняя цена продажи «Либертада» составляет 356 песо, а цена выкупа – 305 песо. «Либертад», несомненно, хорошо функционировал как средство сбережений, несмотря на колебания цены.

Став безработным с 1988 г., я превратился в «денежного миссионера» и представил серебряное евангелие в разных странах – к сожалению, не найдя последователей. Похоже, высокопоставленные чиновники, с которыми мне удалось пообщаться, не могут порвать с мыслью о том, что деньги должны быть бумажными или цифровыми, и что это, по сути, должны быть различные представления американского доллара в местных национальных бумажных костюмах; ибо без обеспечения в виде долларовых резервов ни одна западная страна вообще не может иметь никаких денег.

В ходе моей «миссионерской работы» мне довелось пообщаться с президентом Гватемалы, а также с президентом Перу Аланом Гарсией (Alan Garcia) и с различными людьми из окружения неуловимого президента Боливии Эво Моралеса (Evo Morales). Я отправился в Буэнос-Айрес, думая, что аргентинцы, учитывая их денежные кризисы, могут быть заинтересованы в серебре. Но я сильно ошибался: я лишь встретил парочку неприятных женщин, считающихся экономистами, и они сразу же отбросили идею серебряных денег: «Серебряные деньги? Да люди будут просто хранить монеты как сокровище, и как это поможет экономическому развитию?» С такими «экономистами» неудивительно, что Аргентина постоянно переживает денежные кризисы.

Несколько лет назад я участвовал в посвященном денежным вопросам собрании в Куала-Лумпуре, где мусульманская аудитория – в присутствии премьер-министра Малайзии Махатхира (Mahathir) – выразила большой интерес к моим предложениям. Я выступал в Мадриде перед аудиторией, также заинтересованной в денежных вопросах. Я выступал в Лондоне – где, конечно, все чиновники знают, что им принадлежит эксклюзивный патент на истину. Я посетил Афины, где призвал греков монетизировать мелкие серебряные монеты, чтобы ими могло пользоваться обедневшее население, когда ЕЦБ протянул к ним свои руки и привел их к нищете. Я недавно побывал в Казахстане и даже сделал для казахов партию серебряных монет с их символами, но, похоже, они слишком заняты строительством совершенного социалистического рая за счет денег с их обильных нефтяных запасов, чтобы думать о чем-то таком глупом, как предоставление народу надежного средства сбережения.

В 1999 г. Уго Чавес (Hugo Chavez), офицер венесуэльской армии, объявил себя президентом Венесуэлы. Среди множества других планов, он заявил, что создаст деньги, которые будет использовать вся Южная Америка. Поэтому мне пришла в голову мысль, что, если Чавес предложит другим странам в качестве денег серебряную монету, они, вероятно, ее примут, и этим Чавес докажет своим соотечественникам, что он – великий лидер.

Готовясь к визиту к Чавесу, я изготовил на частном монетном дворе в Мехико партию из 500 унциевых серебряных монет. На одной стороне монет был изображен профиль героя Южной Америки Симона Боливара (Simon Bolivar), а на другой – официальный «герб» Венесуэлы. Традиционно на гербе изображался конь, скачущий вправо, но Чавес, будучи левым революционером, решил, что конь должен скакать влево. Поэтому на отчеканенных мною красивых монетках конь скакал влево, чтобы ублажить Чавеса.

Когда я прибыл в Венесуэлу, оказалось, что встретиться с Уго Чавесом совершенно невозможно. Мне удалось добиться встречи лишь с мелким чиновником венесуэльского центрального банка. Он терпеливо выслушал мои слова, но, как и у любого бюрократа, единственная цель всей его жизни – сохранить свою работу и собрать немного капитала на пенсию. Поэтому я решил признать поражение и вернуться в Мексику. Увы! Оказалось, что сделать это не так уж просто: во время посадки на самолет в аэропорту Каракаса таможенники отложили ящик с 500 серебряными унциями в сторону – хороший приз для парней с таможни! Я позвонил своему знакомому в центральный банк, и ящик с монетами доставили на борт самолета. Теперь этим ящиком я подпираю дверь в своем кабинете.

После смерти Уго Чавеса президентом Венесуэлы стал Николас Мадуро (Nicolas Maduro). У Мадуро есть одно достижение: туалетная бумага больше не нужна – бумажные деньги Мадуро стоят дешевле. В лице Мадуро, показываемом по телевизору, читается глубокий страх; он знает, что ему грозит серьезная опасность «ликвидации». Думаю, если бы он мог, он сел бы на ближайший самолет на Кубу и побыстрее покинул Венесуэлу.

Наконец, в ходе своей жизни безработного я встретил очень благоприятную реакцию в Москве. Несколько лет назад я посетил Москву и пообщался с преподавателем экономики на старших курсах д-ром Григорьевым, который был настолько добр и открыт, что разрешил мне выступить перед его студентами. Я чуть не расплакался от положительной реакции студентов. То же повторилось в Санкт-Петербурге, куда меня пригласили, чтобы выступить, при посредничестве переводчиков, перед группой важных лиц во главе с д-ром Владимиром Шамаховым, директором Северо-Западного института управления в составе учрежденной Владимиром Путиным президентской академии. Там я представил брошюру, где описывался процесс присвоения российской серебряной унции котировочной стоимости. Брошюру перевел на русский язык мой хороший друг из Москвы Дмитрий Балковский.

Мне также запомнилась беседа о серебряных рублевых монетах с чиновниками Банка России на территории самого банка. Я еще не встречал более враждебно настроенных людей! Они явно не оценили усилия мексиканца, вызвавшегося повозиться с денежной системой Российской Федерации.

Как результат моих трудов в России, в прошлом году я удостоился большой чести получить звание почетного профессора от д-ра Шамахова, лично представляющего вышеупомянутый Северо-Западный институт управления, во время официальной церемонии в российском посольстве в Мехико.

Я объясняю неудачу своих попыток убедить хоть какое-то правительство мира воспользоваться возможностью создания новых, реальных и осязаемых серебряных денег, существующих параллельно бумажным деньгам, тем печальным фактом, что весь мир забыл, что деньги когда-то представляли собой серебряные или золотые монеты, как было во всем мире в XIX веке и длилось до начала Первой мировой войны в 1914 г. Думаю, эту дату можно считать точкой начала упадка использования серебра и золота в качестве денег.

Спустя 100 лет после Первой мировой войны в мировом экономическом ландшафте полностью господствуют бумажные и цифровые деньги. Результатом этого столетия использования бумажных и цифровых денег стало то, что серебро теперь официально рассматривается как всего лишь товар с обширным промышленным применением, куда уходит добрая часть добываемого серебра. Тем не менее старые привычки сложно сломать, и упрямые индивиды продолжают копить серебряные монеты – и неожиданный рост цены физического серебра может доказать их правоту. Текущее отношение серебра к золоту составляет 1:85 – серебро чертовски дешево! Золото отказывается уходить, но этим обременительным металлом тщательно манипулируют непомерные «фьючерсные торги» бумажного золота, подавляя цену, которая была бы на свободном рынке.

Золото – несмотря на существенную манипуляцию его ценой – остается металлом, вызывающим большой интерес у правительств мира, пожалуй, за исключением США. Без тени сомнения, когда-нибудь в будущем фальшивые бумажные и цифровые денежные системы мира рухнут, и более мудрые властители страхуются на такой случай. Лишь небольшое меньшинство индивидов, терпеливо ожидающих восстановления золота в качестве денег, остается ему верным.

Что касается серебра, мировые экономисты и президенты позабыли о роли серебра как денег в человеческих делах. Их невежество в этом отношении тотально. Бесполезно думать, что какой-нибудь влиятельный экономист или президент осмелится выступить за монетизацию серебра и пойти против преобладающего мнения самых выдающихся авторитетов мира. Для такого от любого политика потребуется героическая убежденность: герой не прислушивается к мнению подчиненных – или кого бы то ни было, – он отдает приказы, требующие повиновения. Но сегодня в западном мире на политических постах нет героев. Ким Чен Ын (Kim Yong-un), руководитель Северной Кореи, – герой для своего народа. Его политическая позиция явно не либертарианская, и его народ очень беден. Тем не менее его позиция определенно героическая.

Герой, стремящийся монетизировать серебро, должен быть готов встретиться с порицанием со стороны всех, кто занимает похожие должности у власти, а также экономистов всего мира, обученных лишь государственнической политике: идея о наделении индивида более широкими возможностями посредством разрешения владеть серебряными деньгами просто не вписывается в интеллектуальные рамки экономистов и политиков. Герой, готовый монетизировать серебро, должен обладать достаточными знаниями и личным убеждением, чтобы основательно объяснить свою еретическую приверженность серебряным деньгам и встретиться лицом к лицу с международной толпой линчевателей, желающих положить конец его политической жизни.

Современные политики признают проблемы и придумывают способы их решения. Но они неспособны обнаружить причины проблем. Если утром политик обнаружит, что двигатель его машины не заводится, он первым делом смотрит, не сел ли аккумулятор. Но в более сложном случае застойной экономики единственное решение, приходящее в голову политику, – создать больше денег. Верное решение при застойной экономике требует выяснения мотивов населения – но такое выяснение не входит в интересы политиков и, что еще хуже, выходит за рамки их интеллектуальных способностей.

Вот как я вижу наше положение: мировое население с XVIII века стремительно выросло, тогда как транспорт изменился не так уж существенно в сравнении с тем, как передвигались во времена Римской империи. Потребление энергии в виде бензина подскочило от практически нуля в конце XIX века до гигантских объемов в конце XX века. Данная энергия повлияла на все аспекты и ценности человеческой жизни. В некотором смысле человечество опьянело от энергии и в значительной мере забыло об основаниях человеческой жизни, в том числе о настоятельной потребности всех обществ – реальных деньгах.

2018 г.: сегодня энергетическая вечеринка вошла в сумеречную зону. Сейчас уже больше не 1950-е. Но население мира опьянено энергией – а пьяные могут вести себя отвратительно.

Итак, мне 86, я безработный, и за мои усилия в отношении серебра я вознагражден почетной степенью, мантией и колпаком!