Новый кайзер Вильгельм будет китайцем

Автор: Мартин Хатчинсон (Martin Hutchinson)

Все, кто играл в игру «Дипломатия», знает, что экономический и политический мир с 1871 по 1914 годы характеризовался «борьбой между Светом и Тьмой»: страны пытались занять сферы влияния, прячась за высокими тарифными барьерами, и война между многочисленными центрами власти казалась очень возможной. По мере того как центристская социал-демократическая нирвана 1990-х годов уходит в историю, становится все очевиднее, что слабая и плохо продуманная политика США завела нас в подобную неприятную экономическую ситуацию.

Большое преимущество Американского мира, как и мира Британского в период примерно с 1815 по 1870 годы состояло в том, что единая господствующая сила могла ужесточить правила торговли и предотвратить переход к экономически вредному протекционизму. В начале XIX века, как только ливерпульский кабинет освободил Великобританию от чрезмерных долгов, вмененных ей во время наполеоновских войн, сформировался устойчивый переход к свободной торговле. Хлебные законы были ослаблены в 1828 году и отменены в 1846 году, в то время как дальнейшее сокращение тарифов достигло пика с подписанием договора  Кобдена-Шевалье в 1860 году, который минимизировал британские тарифные барьеры.

Большая часть этих снижений тарифов была многосторонней, но договор 1860 года подтолкнул и Францию в направлении свободной торговли. В то же время пошлины США оставались умеренными до Гражданской войны, так как Юг имел возможность накладывать вето на их повышение, вводимое протекционистским Севером, а в процессе окончательного сокращения пошлин в США при президентстве Джеймса Бьюкенена в 1857 году они были снижены в среднем до 18%.  В Германии существовало разделение между протекционистской Пруссией и свободно торгующим бассейном Рейна, в то время как Австро-Венгрия и Россия сохраняли высокие внешние и внутренние пошлины. Тем не менее, до 1860 годов казалось, что мир постепенно движется к свободной торговле, как это уже предлагали экономисты.

После 1870 года Британия потеряла экономическое господство – частично из-за ущерба, нанесенного ее экономике многосторонними пошлинами на разоружение в  1846-1860 годы, в то время как другие страны сохраняли протекционизм – и пошлины начали расти. Американская администрация Линкольна (Lincoln) дважды их повышала, в 1861 и в 1862 гг., а дальнейшее увеличение пошлин проводилось на регулярной основе, кульминация их роста произошла с принятием протекционистском тарифе Мак-Кинли (McKinley) в 1890 году с 50%-ной средней ставкой, и все это с энтузиазмом поддерживал Эндрю Карнеги (Andrew Carnegie), который хотел защитить свой бизнес от британских и немецких конкурентов. Германия, объединенная в 1871 году, резко повысила свои пошлины в 1879 году. После этого она вела политику протекционизма, пытаясь включить более мелкие страны в сферу своего влияния, и продолжала ее в период господства нацистов 1930-х годов. Франция также увеличила пошлины после поражения в 1871 году, а позднее ввела особенно протекционистский закон о пошлинах в 1892 году.

Таким образом, в то время как 1870-1914 годы стали апогеем эры свободы международных финансов, мир отступил от принципов свободной торговли. К 1900 году все основные мировые державы, кроме несчастной Великобритании, стали протекционистскими, а промышленность, особенно автомобилестроительная и сталелитейная развивалась по националистическим принципам.  Первая мировая война усилила эту тенденцию, а принятие тарифа Смута-Хаули в 1930 году довело ситуацию до абсурдной крайности, и лишь после Второй мировой войны появился новый гегемон, и пошлины пришлось снижать снова.

Усиление тарифного протекционизма после 1879 года также сказалось на отношениях между государствами. До 1870 года небольшие государства, к примеру, в Западной Германии, могли процветать, заключая международные торговые отношения, особенно в регионах с ограничением свободной торговли, друг с другом, например в рамках немецкого таможенного союза. После 1870 года это было уже невозможно. Германия и Италия превратились в экономически  и политически влиятельные государства, и мелкие государства, например, балканские, процветали, только под протекцией какой-либо из великих держав. За пределами Европы период после 1870 года стал апогеем империализма.  Страны Африки и Азии, которым, несмотря на свою технологическую отсталость, удалось сохранить независимость, все сильнее попадали под влияние одной или более европейских стран или, в некоторых случаях, как, например, с Китаем, становились субъектом дипломатического и иногда военного конфликта между ними. Неслучайно Япония начала модернизацию в 1868 году, чтобы не стать жертвой европейцев, а в 1820 году нужды в этом еще не возникало.
 
Кайзер Вильгельм II (Wilhelm II), символ ужаса для своих современников, сейчас выглядит предметом насмешек, отодвинутый на задний план своим ужасным преемником, олицетворяет период протекционизма 1870-1914 годов, он вместе со своим учителем Отто фон Бисмарком (Otto von Bismarck), был его самым успешным сторонником. В сферу влияния Германии он включал Австрию, большую  часть Балкан, распадающуюся Османскую Империю и, как он надеялся, в конечном счете, Ближний Восток, которые свяжет воедино проект железной дороги Берлин-Багдад. Пошлин Германии хватало на финансирование гигантской армии, социальных выплат, щедрых по тогдашним стандартам, быстро растущего уровня жизни и, после 1900 года, зарождающегося флота, который британское правительство считало серьезной угрозой.
 
Мировоззрение Кайзера Вильгельма II, по сегодняшним меркам, было чрезвычайно неприятным -  вот отрывок из его речи, произнесенной при отправке войск на борьбу с Боксерским восстанием 1900 года: «Встретите врага, сразите его. Никакой пощады. Пленных не брать. Кто бы ни попался вам в руки – бесправен. Однажды, тысячу лет назад, гунны под предводительством короля Атиллы заслужили славу, которая воспевается в легендах и традициях. Заслужите и вы такую славу, чтобы в Китае помнили о немцах тысячу лет, чтобы китаец не осмеливался даже украдкой взглянуть на немца». Давно прошло время цивилизованного вальсирования на Венском Конгрессе 1815 года, и причиной этой перемены стали протекционизм и отсутствие гегемона.

С 1970-х годов стало очевидно, что мир снова возвращается к системе свободных международных финансов, как и  1870-1914 годах, но его шаги к свободной торговле напоминали, скорее, середину, чем конец 19-го века. После падения коммунизма в 1989 -1991 годах США стали абсолютным гегемоном, гораздо более влиятельным в относительном выражении, чем Британия в 1815-1870 годы. Международные организации, такие как Всемирный банк, Международный валютный фонд и даже Организация объединенных наций стали лево-центристской, слегка государственнической версией американского мировоззрения, «Вашингтонским консенсусом» среди государств нового развивающегося рынка. Небольшие государства, особенно появившиеся после распада СССР, могли надеяться на экономический рост на базе международной свободной торговли, а пример восточноазиатских тигров показал, что размер – не помеха для экономического роста.

Начиная с 2000 годов, а особенно с финансовым крахом 2008 года и президентством Обамы (Obama), мир снова изменился. США больше не являются абсолютным гегемоном, отнюдь нет. После одной едва ли успешной войны в Ираке и другой – в Афганистане, которая с большой вероятностью окончится поражением, способность Соединенных Штатов оказывать влияние существенно снизилась, а их моральный авторитет упал еще больше. Вашингтонский консенсус нарушился, слева его заменило возвращение к тотальной государственности, а справа – ожесточенное стремление восстановить контроль над неуправляемыми правительственными финансами и банковскими системами-мздоимцами.

Маленькие страны узнают, что мир становится все более жестоким.  Из бывших спутников России Грузия оказалась захваченной Россией без существенной оппозиции со стороны США, Украина вернулась под управление России, Казахстан сменил прежнюю тактику открытости Западу, а Киргизия и вовсе, кажется, превращается в хаос. На Ближнем Востоке Иран обретает все большую уверенность в себе, Турция отвернулась от Запада, иракская демократия, вероятно, окажется недолгой, а Израиль доставляет все больше хлопот. Страны Латинской Америки все чаще становятся жертвами последователями зловещего Уго Чавеса (Hugo Chavez). Даже в Азии, которая казалась самым сияющим  монументом капитализма, Таиланд и Шри-Ланка сходят с пути будущей демократии и растущего процветания, в то время как пример Японии теряет свою привлекательность.

Что касается торговли, раунд переговоров в Дохе давно забыт, и даже двусторонние соглашения с Соединенными Штатами вряд ли будут ратифицированы нынешним Конгрессом. Экономический спад вызвал появление новых торговых барьеров в той или иной форме, даже с учетом того, что на данный момент удалось избежать полноценного протекционизма 1930-х годов. Сектор финансовых услуг с 1980-х годов не подвергался реформам, которые бы ограничили бы его погоню за прибылью, и все больше правительств устанавливают барьеры его бесчинствам с помощью контроля за оборотом капитала.

Вряд ли США снова насладятся господствующим положением 1990-2008 годов. Экономика страны сохраняет свою гибкость, но бремя правительственных расходов увеличилось на треть с 2005 года, и ответом на это неизбежно станет повышение налогов. Что еще более важно, полтора десятилетия ультра-низких процентных ставок декапитализировали экономику, не только оставив американских вкладчиков без достаточных сбережений на старость, но и лишив американский бизнес капитала, необходимого для расширения, так как растущая доля доступного фонда финансов направляются прямиком в утробу правительственного дефицита. Далее американские стандарты жизни неизбежно снизятся, в то время как вероятным политическим результатом станет возвращение к изоляционизму и отказу от участия в решении неуправляемых проблем международного порядка. Даже если Соединенные Штаты попытаются защитить свое влияние при каком-то новом президенте, сделать это им не позволят финансовые затруднения.

Таким образом, международный порядок вернулся к кайзеровскому миру разобщенных государств, высоких тарифных барьеров и несправедливой торговой конкуренции. Маленьким странам не остается ничего иного, как искать защиты в сферах влияния более крупных соседей. Участниками протекционистского нового мирового порядка будут ослабленные Соединенные Штаты, склеротичный и замкнутый Евросоюз, распространяющий свое влияние не дальше Балкан, один или два, возможно, левацких блока под предводительством Бразилии и Венесуэлы (которые могут объединиться, а могут и не объединяться), богатый ресурсами и подавляющий блок под руководством России, чрезвычайно нестабильный Ближний Восток при доминировании Турции и Ирана, а также обнищалый и нестабильный южно-азиатский блок, возглавляемый Индией. Самым влиятельным и успешным на данный момент блоком будет руководить Китай, в него также войдет большая часть юго-восточной Азии и значительная часть Африки. Сохранятся несколько крупных независимых государств: изоляционистская Япония, нестабильная Индонезия, возможно, умеренно процветающая Австралия. Однако большая часть мира в геополитическом плане будет похожа на агрессивно конкурирующие страны в 1890-е, или, если не повезет, запуганные государства 1930-х.

Ирония состоит в том, что новый Кайзер Вильгельм II будет китайцем.