Офицер Канапски, не так ли? – коррупция в американской полиции

Автор: Джеффри А. Такер (Jeffrey A. Tucker)

Воскресное утро в пригородном районе. Знак остановки на развилке с ответвлениями, идущими в три стороны, но по двум неосновным направлениям почти никогда никто не ездит. Однако на парковке, расположенной рядом, часто можно видеть машину полицейских, зорко следящих за возможным появлением злостных нарушителей закона. Это опасные преступники, которые замедляют ход автомобиля почти до полной остановки, что заставляет машину смещаться в другом направлении, но не полностью. Они делают то, что иногда называют «скользящей» остановкой - не доходящей до полной неподвижности. Полицейский в машине рассматривает это как «проезд у знака остановки», как будто вы вообще не обратили внимания на знак, и выдаст вам штрафной талон, если поймает на этом.

С точки зрения полицейского это похоже на рыбную ловлю в бочке. Недавний эмпирический подсчёт на этом перекрёстке (я привлёк к подсчёту местных ребятишек) показал, что лишь 1 человек из 10 делает то, что закон называет «полной остановкой».

Я должен знать об этом, потому что, стараясь быть законопослушным гражданином, я получил уже пятый талон на этом самом перекрёстке в одном квартале от моего дома. Это не опечатка. Пять талонов! Я знаю, что это звучит глупо - почему бы мне не подчиняться тем, кому предписано обеспечивать мою безопасность? - но если учесть, что я езжу через этот перекрёсток несколько раз в день, то это станет понятно. Совершенно очевидно, что это рэкет. Только из-за одной моей склонности к правонарушениям город обогащается на много сотен долларов, и вероятно, на сотни тысяч долларов, если учесть других горожан.

Да, дело в деньгах. Но есть и ещё кое-что. Видите ли, оказывается, что я типичный представитель, человек, ездящий по знакам в своём безопасном районе, и возмущающийся при получении талона, и пытающийся «бороться с властями», вместо того, чтобы платить. То есть простофиля, воображающий, что «бросает вызов системе». Я принимаю всерьёз утверждение о том, что я не виновен, если не доказана моя вина. Что за наивность?

Это типично для пригородов. Мы оспариваем талоны, особенно безосновательные. И как раз этого хочет от нас полиция, по причинам, изложенным ниже.

Итак, в назначенный день суда я ухожу из офиса в суд, чтобы бороться с этим нелепым талоном. Мне приходится долгие часы ждать возможности заявить о своей невиновности. Всё это время полицейский, который меня остановил, стоит в глубине зала, сложив руки на груди поверх бронежилета. Он в полном вооружении. Меня же при входе обыскали. Если в этот момент я заявлю о своей невиновности, через моего адвоката я смогу подать судебный иск. Я должен оплатить адвоката, потому что недостаточно беден, чтобы получить назначенного судом адвоката, даже если бы я захотел. Суд назначен на какой-то день в будущем, что означает ещё одну поездку в суд и ещё одну возможность для полицейского побыть в кондиционированном помещении суда, где он доминирует. Каковы мои шансы? В конце концов, вероятно, мне придётся признать свою вину за что-нибудь, и уплатить меньший штраф; при этом я пропущу по крайней мере два рабочих дня.

Оказалось, что происходящее объясняется тем, как оплачивается работа полицейского. По федеральному трудовому законодательству им позволено планировать патрулирование только до 40 часов в неделю - также как остальные могут работать только определённое число часов в день. Время, проведённое в суде - по повестке они обязаны явиться в суд - часто считается сверхурочным, и значит, оплачивается на 50% больше, чем за патрулирование в обычные часы.

В случае, рассмотренном Джоном Стосселом (John Stossel) на канале 20/20, полицейский, названный офицером Канапски, получил дополнительно $21,562 сверх своей обычной зарплаты, просто находясь в здании суда. Чем больше талонов он выдавал, особенно за малейшие проблемы, которые возмущённые люди готовы были оспорить в суде, тем больше он получал денег. Как говорит министерство труда, «работодатель, который требует или позволяет работнику трудиться сверхурочно, в общем порядке должен оплатить сверхурочную работу по повышенной ставке».

Теперь становится понятно. Вы и я - так сказать, его работодатели - платим ему премиальные за время, проведённое в суде, вот почему он время патрулирования использует на то, чтобы подстегнуть людей подать в суд. Полисмену платят в полтора раза больше за потерю нашего времени и повышение наших страховых тарифов.

На негосударственных предприятиях разрешение работать более 40 часов в неделю является реальным преимуществом для нанимателя и работника, хотя условия должны оговариваться сторонами контракта. Но в работе полицейского разрешение на сверхурочные приводит к мошенничеству, когда полиция занимается лишённой риска высокодоходной деятельностью, эксплуатируя население.

Это случается со всеми, кто получает безосновательный талон: конечно, было бы лучше, если бы полицейский тратил своё время на предотвращение настоящих преступлений, а не беспокоил бы попусту мирных граждан. Теперь нам понятно, почему они это делают. Возможно, это последствия федерального регламента сверхурочной работы, один из примеров каждодневного преследования граждан федеральной властью.

Но что можно с этим сделать? Воспротивиться полицейскому на месте? Явно не лучшая идея. У них есть законное право использовать любые средства, чтобы вы были тихим и послушным, и наказать вас вплоть до смертельного исхода в случае вашего сопротивления.

На YouTube полно роликов о людях, испытавших действие излюбленного нового оружия: пистолета-тейзера. Полиция их любит. Они не оставляют следов телесных повреждений. В вас стреляют электричеством, что вызывает ужасные физические судороги и психический шок, но вам нечего будет показать. Ни кровоподтёков, ни ран, ни раздробленных костей. Все лучшее для них - и всё худшее для вас.

Никогда не забывайте, что произойдёт с вами, если вы решите убежать. Это смертный приговор. Забудьте, что инстинкт бегства универсален и глубоко встроен в ваш ментальный и биологический код. Государство исходит из предпосылки, что вы его раб, когда оно этого хочет, и вы свободны лишь номинально. Это особенно актуально в эпоху Буша, когда вся полиция на всех уровнях превратилась в милитаризованный «персонал безопасности». Приветливый, всегда готовый помочь полицейский из старых основ гражданства и права, похоже, остался в прошлом.

Так или иначе, случай с офицером Канапски вызывает фундаментальные вопросы не только о федеральном трудовом законодательстве, но также о роли полиции в любом сообществе. Предотвращают ли они реально преступления? Конечно, они прибывают на место преступления, когда оно совершено; они берут отпечатки пальцев (похоже, это даёт эффект только в кино) и заполняют рапорты. Однако, в реальной жизни, предотвращением преступлений занимаются частные лица: те, кто делает замки, системы сигнализации и тому подобные вещи. Вот чем предотвращаются преступления.

Полиция не проявляет особого рвения в пресечении преступлений, но преследует людей, совершающих такие преступления вроде этого: снижение скорости на безопасном перекрестке. Тем не менее, мы тешим себя иллюзией, что своей безопасностью мы обязаны полиции. Это основной миф нашей гражданской религии.

Если вы верите, что они приносят больше пользы, чем вреда, рассмотрите скрытые расходы. Какие частные альтернативы были вытеснены самим наличием полиции?

Также очень тревожно то, что большинство людей считает, что полиции не слишком много, а слишком мало. Что, если каждый третий будет полицейским? Один или два? Может, быть нам нужно двое полицейских на каждого гражданина. Как тогда станет безопасно! В самом деле, в этой стране бытует мнение, что на улице не может быть слишком много полицейских, и идея о найме новых почти всегда получает общественную поддержку.

И всё же, когда дело доходит до дела, мы не выносим полицию. Мы постоянно ищем их, когда ведём машину. Мы боимся, что нас остановят. Мы знаем, что они здесь для того, чтобы нас ловить, и скорее являются угрозой, чем защитой, для наших свобод. В конце концов, надо понимать, что полицейские такие же, как все другие государственные служащие: эгоистичные, живущие на деньги налогоплательщиков, паразитирующие на наших свободах. Случай офицера Канапски показывает, как и почему.