Почему патриарх Тихон отказался объявлять войну красным

Автор: Ярослав Бутаков

Советская историческая литература утверждала в сознании людей стойкий образ Православной Российской Церкви (официальное название в 1917-1943 гг.) и её первого главы, патриарха Московского и всея России Тихона, как контрреволюционной организации, бывшей во время гражданской войны рупором и вдохновителем антисоветской пропаганды, а большинства её служителей – как участников и пособников белогвардейцев и прочих злейших врагов советской власти.

Вместе с тем, многими участниками гражданской войны «с той стороны» патриарх Тихон рисовался как непоследовательный, колеблющийся человек, который в решительный момент отказался дать Белой гвардии своё патриаршее благословение и призвать русский народ к активной борьбе против гонителей веры православной – большевиков. Какой же была на самом деле политическая и нравственная позиция патриарха Тихона в тяжкую годину?

Обличительные послания патриарха

 Патриарх Тихон взошёл на трон 21 ноября (4 декабря) 1917 года. Первые же его архипастырские послания и обращения были пронизаны тревогой за Отечество из-за начинающейся гражданской войны и распада государственности. При этом патриарх не делал различий между большевиками и другими социалистами, правившими страной после свержения царя. Все они, как сказал Тихон перед молебном 1 (14) января 1918 года в храме Христа Спасителя в Москве, «полагаются только на свои силы, желают сделать имя себе, а не так, как наши благочестивые предки, которые не себе, а имени Господню создавали славу». «Разруха и недостатки, – говорил предстоятель, – оттого, что без Бога строится ныне русское государство. Разве слышали мы из уст наших правителей святое имя Господне в наших многочисленных советах, парламентах, предпарламентах?»

19 января (1 февраля) 1918 года Тихон обратился с посланием, где предал анафеме «творящих беззаконие и гонителей веры и церкви православной». «Ежедневно доходят до нас известия, – говорилось в нём, – об ужасных и зверских избиениях ни в чём не повинных… людей… Всё это совершается… без всякого суда и с попранием всякого права и законности». Меньше чем за две недели до этого большевики в Петрограде разогнали Учредительное собрание, расстреляв мирные демонстрации в его поддержку, а потом убив в больницах двух его депутатов от кадетской партии. Но в послании «творящие беззаконие» не названы по партийной принадлежности. Впрочем, его адресаты был видны всем и без того.

8 (21) июля 1918 года в проповеди в церкви Казанской иконы Богоматери в Москве патриарх Тихон, по свидетельству очевидца, сказал по поводу недавнего расстрела Николая II (о расстреле всей царской семьи большевики тогда умолчали): «Мы должны… осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падёт и на нас… Наша совесть примириться с этим не может, и мы должны во всеуслышание заявить об этом как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это нас называют контрреволюционерами, пусть заточают в тюрьму, пусть расстреливают».

 Накануне первой годовщины прихода большевиков к власти патриарх Тихон обратился к Совету народных комиссаров с обличительным словом: «Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания? Поистине, вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы… Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство… Обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности, дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междоусобной брани».

Проповедь ненасилия

Но междоусобная брань – дело обоюдостороннее. И противники большевиков были не совсем чисты от «творения беззакония». Осуждая происходящее именно в таких терминах, патриарх Тихон вряд ли мог, по совести, встать на какую-то одну сторону в гражданской войне. Он знал, что в начале 1918 года многие в высших классах русского общества мечтали о скорейшем приходе немцев, которые бы сбросили большевиков. Когда же в феврале 1918 года немцы и впрямь начали наступление, патриарх отметил в послании по этому поводу: «Исстрадавшиеся сыны Родины нашей готовы даже малодушно кинуться в объятия врагов её… Горе той власти, которая довела русских людей до такого отчаяния! Но не здесь наше спасение, не от врагов надо ждать избавления…».

Тихон призывал паству к ненасильственному сопротивлению. «Враги Церкви, – писал он ещё в послании от 19 января 1918 года, – захватывают власть над нею и её достоянием силою оружия, а вы противостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля, который остановит безумцев…»

Летом 1919 года гражданская война была в полном разгаре. Только что красные разбили армии Колчака, но с юга надвигались белогвардейские войска Деникина. Есть сведения, что в это время (или более раннее) к Тихону прибыли эмиссары с просьбой дать благословение Белому движению и призвать паству к восстанию против безбожной власти. Тихон отказал. По некоторым свидетельствам, он якобы сказал: «Я не могу дать благословения на гражданскую войну. И “красные”, и “белые” – все чада моей Церкви, кто-то верный, кто-то заблудший. Я могу молиться только о примирении российского народа».

 А 8 (21) июля 1919 года патриарх обратился к пастве с посланием, в котором, в частности, сказал: «Пролитая кровь всегда взывает к новой крови, и отмщение – к новому возмездию… Когда многие страдания, обиды и огорчения стали бы навевать вам жажду мщения, стали бы проталкивать в твои, православная Русь, руки меч для кровавой расправы с теми, кого считала бы ты своим врагом – отбрось далеко так, чтобы… никогда рука твоя не потянулась бы к этому мечу».

25 сентября (8 октября) 1919 года, когда армии Деникина, казалось, победным маршем шли на Москву, Тихон выступил с посланием клиру и мирянам о призыве к невмешательству в политическую борьбу. Он открещивался от поддержки церковью белых армий: «Указывают на то, что при перемене власти служители Церкви иногда приветствуют эту смену колокольным звоном, устроением торжественных богослужений… Но если это и бывает где-либо, то совершается или по требованию самой новой власти, или по желанию народных масс, а вовсе не по почину служителей Церкви, которые по своему сану должны стоять выше и вне всяких политических интересов».

Коммунисты и либералы – две стороны одной медали

 В решающий период гражданской войны патриарх Тихон фактически объявил о политическом нейтралитете церкви. И причина здесь не в боязни физической расправы, которая в тот момент, скорее, больше повредила бы большевикам, чем помогла им.

 Ближе к истине те, кто считает, что патриарх Тихон видел в Белом движении и его вождях то либеральное начало, которое, по его, как и большинства консерваторов и монархистов, мнению, погубило Россию в феврале-марте 1917 года. И с его точки зрения, белые принципиально мало чем отличались от красных – Бога и царя в их идеологии тоже не было.