Почему я не верю климатологам?

Автор: Джон Хант (John Hunt)

У либертарианцев мощный детектор вздора. Либертарианцы придерживаются философий, характеризующихся внутренней согласованностью, что является ключевым компонентом того, что Даг Кейси (Doug Casey) называет «разумностью».

На фоне разумной и рациональной философии вздор сразу заметен.

Когда речь заходит о климатологии, мой будильник вздора воет сиреной. Дело ли в моем презрении к неологизмам в связи с манипулятивной заменой термина «глобальное потепление» «климатическими изменениями»? Или же мой будильник срабатывает из-за чего-то более существенного?

Да, я не климатолог. Но в данном случае это, пожалуй, преимущество, как я объясню ниже. Прежде всего, вот мои предубеждения: как и большинство, я ценю чистую, здоровую окружающую среду. Я ценю человеческую жизнь выше жизни пчел и деревьев. Я считаю природу аморальной: природе плевать на вас и вашу семью, и для нее не существует правильного и неправильного. И, конечно же, я против применения силы или обмана к моим собратьям. Меня удручает, когда люди пытаются отрицать свои предубеждения.

Я обучился научному методу, работая академическим ученым (медицинским исследователем). Теперь я писатель и наблюдатель. И вот что я обнаружил, находясь на стыке науки и наблюдения: климатология, как и много других областей, изобилует самоусиливающимися наслоениями предубеждений. Мое недоверие климатологии не вызвано игнорированием фактов, неуважением к научному методу, психологическим отрицанием или промывкой мозгов нефтяными компаниями. Напротив, мой скептицизм связан с пониманием недостатков академического процесса, порождающего климатологов и их исследования.

Как человек становится климатологом? Может ли процесс отбора и успех в профессии создать проблемные предубеждения?

1. Разумно допустить, что у детей, воспитывавшихся в «климатически сознательных» семьях, больше вероятность заинтересоваться окружающей средой, чем у их ровесников. Таков первый шаг процесса многократной дистилляции. У них больше вероятность принять участие в проекте научной ярмарки, посвященном климатическим изменениям. Учитывая сегодняшнюю политику и популярную культуру, у проектов, посвященных климатическим изменениям, больше шансов выиграть премии на научных ярмарках в средних школах, в основном курируемых прогрессивными учителями, озабоченными климатическими изменениями. Победитель – воодушевленный вниманием, привлеченным к его победе, – начинает еще больше интересоваться климатом. В старших классах, по наущению учителей, он пишет рефераты о климате. У него больше, чем у большинства, вероятность изучать экологию в университете.

2. Университетские профессора побуждают самых преданных студентов вступительного курса по экологии выбрать климатологию в качестве основной специализации. Другие – незаинтересованные или скептически настроенные – после первого семестра могут больше ни разу не посетить климатологическую аудиторию. Дистилляция продолжается.

3. При написании дипломных работ на последнем курсе будущих климатологов продолжают отсеивать и дистиллировать. У тех, кто расходится во взглядах с профессорами, меньше шансов попасть в аспирантуру. Позже успех в аспирантуре зависит от того, насколько ты придерживаешься взглядов диссертационного совета и прогрессируешь в идеологической подгонке к ним. Здесь имеешь дело со священством, требующим ортодоксии; еретики не приветствуются. Здесь повторяется мантра «стать в строй». Стань в политически корректный строй, если хочешь побыстрее получить кандидатскую степень и начать зарабатывать деньги.

4. Но кто возьмет на работу кандидата наук в области, не производящей никаких коммерческих продуктов? Обычно его берет на работу университет. И поэтому ему нужно финансирование. Новоиспеченный кандидат наук начинает подавать заявки на гранты – в основном от правительственных агентств или собственного университета. Он создает проект, нацеленный на то, чтобы доказать что-то, во что он верит и хочет, чтобы оно оказалось правдой. Например, CO₂ убивает белых медвежат. Он пишет заявку на получение гранта, рецензируемую комитетом ученых, живущих за счет спонсируемых правительством исследований климатических изменений. Следовательно, умный новоиспеченный докторант или младший профессор тщательно составляет исследовательский проект так, чтобы он согласовался с взглядами комитета. Если ему не удастся составить проект так, чтобы он понравился рецензентам из комитета, он не получит финансирования. Он может быть исключен из академических кругов.

5. Финансирование благодаря такой академической дистилляции получают самые ортодоксальные климатические исследовательские проекты. Финансирование позволяет теперь успешному молодому академику подкрепить свою гипотезу и убеждения комитета по грантам, предоставившего ему это финансирование. Нельзя недооценивать то, как исследования в любой области разрабатываются так, чтобы подтвердить желаемый результат, а не проверить гипотезу на истинность. Предвзятость подтверждения отравляет почти все области. Стесненный академик также будет искать способы оправдать выбор данных, согласующихся с его гипотезой, и даже отсеять противоречивые данные, возможно, убеждая себя, что что-то пошло не так с измерительной системой. Если проект (выполненный хорошо или плохо) подтверждает гипотезу, то он публикует статью. Если же проекту не удастся доказать, что CO₂ вредит белым медвежатам, то молодой ученый вряд ли станет об этом писать.

6. Даже если исключительно этичный ученый решится написать статью, не подтверждающую обеспокоенность климатическими изменениями, ее будет сложнее опубликовать. Коллеги-рецензенты будут более критично настроены, так как статья не подкрепляет их мировоззрение. Но, скорее всего, ее забракует редактор еще до отправки рецензентам. Тогда автору придется приложить немалые усилия, чтобы повторно подать рукопись или ответить на критику рецензентов, проведя дополнительные исследования.

И оно просто того не стоит, потому что публикация такой статьи только навредит его карьере, повесив на него ярлык негодяя, диссидента или предателя. Так что неудивительно, что молодой ученый прячет отклоненную рукопись и ее данные в ящик. Данный процесс избирательного написания рукописей, редакторской предвзятости, предвзятости рецензентов и избирательной повторной подачи – это четыре важных составляющих дальнейшей предвзятой научной дистилляции. Из-за этого очень маловероятно, что мы когда-либо увидим опубликованную статью, где делается вывод, что CO₂ не оказывает отрицательного воздействия на белых медвежат.

7. Публикация рукописей (в большинстве своем ортодоксальных) важна для успеха молодого академика. Здесь все циклично. Гранты финансируют исследования. Исследования позволяют сделать публикацию. Публикация позволяет получить больше грантов. Таково академическое колесо успешного климатолога. Негативная статья может нарушить цикл. Для молодого кандидата наук это опасно. Так что у тех немногих оставшихся молодых академиков, кто достаточно глуп, чтобы опубликовать неортодоксальную или негативную статью, больше шансов покинуть область и стать ведущими прогноза погода или журналистами.

8. В дополнение ко всему сказанному, хорошо известно, что даже ортодоксальные климатологические статьи привлекают внимание светской прессы и популярных СМИ, только если они содержат ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПЛОХИЕ НОВОСТИ. Чем больше крови, тем интереснее. Поэтому мы слышим о беспрецедентном учащении ураганов 5-й категории, смертельных лесных пожарах в Калифорнии или новых наводнениях в Новом Орлеане – «вызванных климатическими изменениями» (совершенно необоснованное заявление). А как насчет  сообщений о статьях, говорящих, что уровень моря не поднимется на 200 футов? Какой не уважающий себя «журналист» ориентированных на замануху популярных СМИ станет тратить время на отправку такой истории редактору?

Процесс воспитания и отбора климатологов начинается в детском саду, продолжается в школе и университете, затем при получении грантов, подготовке рукописей и публикации, и лишь тогда он виден сквозь призму избирательной презентации СМИ. Множество подкрепляющих наслоений предубеждений создают для мира дистиллят чистой концентрированной климатологической ортодоксии.

Нам говорят, что 97% климатологов согласны со своим научным консенсусом. Данное утверждение вводит в заблуждение, потому что эта цифра на самом деле отсылает к 97% климатологов, активно публикующихся в научных журналах, а мы знаем, насколько маловероятно, чтобы климатический скептик присоединился к академическому сообществу или что-нибудь опубликовал. Поразительно, что целым 3% удалось прокрасться. По этой и другим причинам как консенсус, так и экспертное мнение бесполезны в установлении истины. То, что 97% активно публикующихся климатологов принимают ортодоксию климатических изменений, должно удивлять не больше, чем то, что 97% выпускников семинарии верят в свою религию.

Агностики редко поступают в семинарию. Точно так же нейтральные или непредвзятые люди редко становятся климатологами или остаются в этой области.

Климат – это важный вопрос. К нему необходимо подходить с интеллектуальной честностью. На мой взгляд, климатологическое сообщество этого не делает и неспособно на это.

Так представляет ли для нас проблему глобальное потепление? Откуда мне знать при таком климатологическом сообществе?

А как насчет тех, кто так уверен, что знает ответ? Их вера основана на употреблении крайне дистиллированного продукта, избирательно полученного путем систематического устранения всего неортодоксального. Для этого не нужны никакие заговоры. Такое происходит каждый раз, когда люди придерживаются неразумной, внутренне противоречивой идеологии – потому что их искаженное зрение мешает им различить вздор.