Санкции навсегда: почему полной отмены западных ограничений не будет

Автор: Олег Буклемишев

Торговый центр «Атриум» в Москве после ухода иностранных брендов (Фото Сергея Карпухина / ТАСС)

После нескольких месяцев «военной спецоперации» России на Украине возвращение в обозримой перспективе к положению на 23 февраля 2022 года выглядит невероятным. Между тем архитекторы российской антисанкционной политики слабо представляют себе ее пределы и последствия для экономики, считает директор Центра исследования экономической политики экономического факультета МГУ Олег Буклемишев

Россия на протяжении уже восьми лет является объектом применения экономических санкций, но только в 2022 году страна стала своего рода рекорд­сменом по силе и разнообразию санкционного воздействия со стороны мощной международной коалиции, за которой стоит примерно половина мирового ВВП (по паритету покупательной способности).

Удар по площадям

Уникально в нынешней ситуации то, что эта коалиция объединила не только политические власти соответствующих государств, но и значительную часть неправительственных организаций и даже деловых кругов, которые под давлением общественного мнения встали под ее знамена. Более того, даже не участвующие в коалиции государства и организации часто склонны прислушиваться к ее рекомендациям, поскольку всерьез озабочены попаданием под вторичные санкции.

Ограничительные меры продолжают быстро множиться и углубляться, таргетируя все более широкий круг российских частных лиц и организаций, а также видов деятельности — это уже не только политика, торговля и финансы, но и культура, наука, спорт.

Похоже, по мере развития ситуации международная коалиция все меньше обеспокоена высокоточным попаданием в конкретные цели: санкции теперь не избирательны, а всеохватны. Практически все жители России уже имели возможность прямо или косвенно почувствовать их воздействие на себе. Непредсказуемость санкционного эффекта, помимо всего прочего, делает невозможным планирование какой бы то ни было осмысленной деятельности, выходящей за рамки краткосрочного периода.

В свою очередь, российские власти оказались не готовы к резкой эскалации санкций от столь значительного числа сторон. И если замораживание золотовалютных резервов и другие драконовские финансовые ограничения еще можно было как-то по аналогии предусмотреть, то транспортно-логистическая блокада, формирование экспортного эмбарго по развернутой номенклатуре чувствительных товаров и услуг и кардинальное ограничение импорта российской продукции, включая даже энергоносители, абсолютно беспрецедентны в мировой практике.

Кроме того, несмотря на предпринимавшиеся в последние годы усилия, реальное импортозамещение в российской экономике имело место лишь в ограниченных масштабах, и зависимость многих внутренних процессов от глобальной экономики по-прежнему высока.

Идеология сопротивления

В таких условиях проведение антисанкционной политики российских властей представляет собой крайне сложную управленческую задачу. Политика эта неизбежно становится чисто реактивной по конструкции и, как правило, узко секторальной по направленности, формируясь «с колес» в режиме реального времени. К тому же она носит определенную эмоциональную окраску, предусматривая не только усилия по смягчению социально-экономического кризиса, но и попытки нанесения ответного удара по «недружественным странам» и их резидентам. В свете многократного превосходства сил и возможностей противостоящей коалиции это не может быть рациональным: взаимно наносимый ущерб в самом лучшем случае пропорционален соотношению экономического потенциала сторон.

Часто ответные решения принимаются исходя из идеологии сверхценности сопротивления внешнему давлению, многие из них грозят стать трудно обратимыми впоследствии — дурные привычки засасывают. На фоне растущих изоляционист­ских тенденций приносятся в жертву интересы элементарной технической безопасности (обеспечение авиасообщения при отсутствии достаточного числа воздушных судов и их должного обслуживания), финансовая прозрачность и стабильность (смягчение вплоть до полного снятия надзорно-­регуляторных требований), эффективность рыночных механизмов распределения ресурсов (экспансия ценового контроля), экологические стандарты (деградация номенклатуры производства автомобилей и отмена экологических штрафов), защита интеллектуальной собственности (так называемый параллельный импорт) и представления о частной собственности как таковой (угрозы национализации или взятия под внешнее управление остановивших свою деятельность предприятий, удержание лизинговых самолетов).

В пылу борьбы с врагом заявлено даже прекращение публикации некоторых категорий экономической статистики, но это может привести лишь к тому, что любые не допущенные к секретным данным эксперты, что бы им ни говорили российские власти, будут исходить при анализе ситуации из худших возможных сценариев.

Справедливости ради надо сказать, что одновременно сверху звучат указания всячески либерализовать экономическую среду, но в условиях сохранения штатной численности и аппетитов контрольно-карательных органов порыв этот выглядит по меньшей мере неискренним.

В любом случае создается впечатление, что архитекторы антисанкционной политики слабо представляют себе ее пределы — как по потенциальной ширине охвата, так и во времени. Пока что эта политика проводится под классическим лозунгом «нам бы только ночь простоять да день продержаться», а контуры мира «после битвы» даже приблизительно не очерчены. Хочется верить, что профессионалы в российском правительстве все-таки исходят из того, что долго находиться в состоянии жесткого противостояния невозможно и введенные экстренные меры носят сугубо временный характер.

Действительно, взаимоприемлемый компромисс и деэскалация с «недружественными странами» рано или поздно неизбежны. Это даст шанс на постепенное, но, к сожалению, лишь частичное снятие ранее введенных ограничений. Причем чем дольше длится конфронтация, тем меньше будет ослаблена удавка. После нескольких месяцев «военной спецоперации»* с тысячами жертв и огромными разрушениями вариант возвращения в обозримой перспективе к положению дел на 23 февраля 2022 года или сколько-нибудь ему близкому выглядит совершенно невероятным.

Полная отмена международных санкций нереализуема хотя бы потому, что многие из них закреплены в законах или действуют в качестве неписаных норм и установок. Санкции и, стало быть, антисанкции могут оказаться оторванными от причин их введения и начнут жить своей автономной жизнью.

Получается, что вне зависимости от нынешних намерений правительства, чем решительнее будут принимаемые антисанкционные меры, тем глубже страна окажется затянута в воронку альтернативного сценария бескомпромиссного (и крайне болезненного для России) обмена ударами. Результат — деградация и закукливание российской системы по иранскому образцу в стационарном состоянии «экономики сопротивления» на фоне сохранения или даже усиления санкций. Но такой сценарий реализуем только в рамках гораздо более примитивной экономики, выключенной из глобальных цепочек создания стоимости, в которой невозможны привычные формы удовлетворения потребностей населения.

Иными словами, будет повторен опыт нашего «временного» эмбарго 2014 года, приведшего к удорожанию и сокращению разнообразия продовольственного рациона при лишь эпизодическом импортозамещении,  но только теперь уже в принципиально иных масштабах и в большинстве сфер жизни. И практически без шансов на выход из тупика.  

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора

* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением» «вторжением», либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.