Слова, которые понимали только жители блокадного Ленинграда

Автор: Юлия Попова

Одним из самых страшных воспоминаний ленинградцев, переживших блокаду, был, несомненно, голод. Если верить изданию «Blockade Leningrads 1941-1944: Dossiers» («Блокада Ленинграда», редактор Петер Ян), от голода в Северной столице погибло 641 803 человека. Поэтому неудивительно, что большинство слов, появившихся в эти страшные годы, были связаны с продуктами питания и болезнями.

Граммики

К началу блокады все население Ленинграда эвакуировать не успели. Как утверждает автор книги «Военная история России ХХ – начала ХХI веков» Ю. С. Рябцев, тогда в Северной столице насчитывалось около 2,5 миллионов жителей. Запасов продовольствия катастрофически не хватало, поэтому даже нормы выдачи хлеба по карточкам регулярно сокращались. Уже 20 ноября 1941 года была установлена норма в 125 граммов хлеба, состоявшего из отрубей, соевой муки, жмыха и даже целлюлозы. Однако даже эти кусочки ленинградцы ласково именовали «граммиками».

Повалиха

Несмотря на такие ничтожные нормы продуктов, жители блокадного Ленинграда находили в себе силы шутить и выдумывать забавные названия для новых блюд. Так, как указывает Наум Синдаловский в своей книге «Петербург в армейском мундире: военная столица России в городском фольклоре», кашу, которую ленинградцы готовили из отрубей, они окрестили «повалихой». Считалось, что это блюдо обладает снотворным эффектом и в буквальном смысле валит с ног.

Блокадное пирожное

«Придумывали» изобретательные жители Северной столицы и незатейливые лакомства, которые получали «доблокадные» названия. Например, В. П. Коровушкин в своем «Словаре русского военного жаргона» упоминает о «блокадном пирожном». Так ленинградцы называли тонкий кусочек эрзац-хлеба (от немецкого Ersatz – заменитель), на который был намазан толстый слой горчицы, посыпанный солью и перцем. По словам Игоря Чернышева, автора книги «На морском охотнике: записки морского офицера», ленинградцы считали такое «пирожное» вкусным, полезным, а главное очень питательным.

Дуранда

 Питательной казалась блокадникам и так называемая «дуранда». Дурандой, как пишет Анатолий Даров в своей книге «Блокада», именовали прессованные отходы маслобойного производства, которые нередко заменяли хлеб. Дуранду поначалу продавали в магазинах, но впоследствии ее с трудом можно было достать даже на черном рынке. Несмотря на то, что дуранда и в самом деле являлась отходами производства, Александр Берлин в своих мемуарах «О блокаде Ленинграда и о другом, о чем не могу забыть» утверждал, что дуранда казалась ему тогда вкуснее теперешних конфет. Дуранду действительно сосали, а также добавляли в лепешки или попросту разводили водой до консистенции каши.

Дистрофия Шротовна Щей-Безвырезовская

Тем не менее ленинградцы старались не падать духом и подчас иронизировали даже над собственным бедственным положением. Так, голодающих, то есть по сути самих себя, жители осажденного города именовали дистрофия Шротовна Щей-Безвырезовская. Этот шуточный «диагноз» — вовсе не набор бессмысленных слов. Как уверяет Наум Синдаловский, автор «Словаря петербуржца», шротами называют измельченные семена, которые, как правило, предназначены для кормления скота. Шроты считались в блокадные годы настоящим деликатесом. Безвырезовская же, по мнению Синдаловского, является своеобразным намеком на мясную вырезку, а точнее на ее отсутствие.

Выковыренные

Но если «диагноз» дистрофия Шротовна Щей-Безвырезовская блокадники не считали обидным, то прозвище «выковыренные» неприятно резало слух. Именно так, если верить воспоминаниям жителей Ленинграда, приведенным в издании «Блокада Ленинграда. Народная книга памяти», называли жители других городов тех, кого эвакуировали из Северной столицы. По мнению советского художника Евгения Ухналева, написавшего книгу «Это мое» и тоже пережившего блокаду, такими «определениями» ленинградцев «награждали» потому, что никто в стране, кроме самих «выковыренных», не знал, что творилось в Ленинграде и что такое блокада на самом деле.