Таджик и китаец — не братья навек: чем опасны контракты с Поднебесной для одной из беднейших стран СНГ

Автор: Равшан Раджаб

Китайские рабочие в Таджикистане

Минпром Таджикистана на днях сообщил, что китайская компания ТВЕА в этом году приступит к разработке двух месторождений золота — «Верхний Кумарг» и «Восточный Дуоба» в Айнинском районе. Доказанные запасы золота в обоих месторождениях составляют около 52 тонн. По договору между сторонами компания имеет право добывать драгметалл из этих рудников до тех пор, пока не возместит средства, затраченные на строительство ТЭЦ «Душанбе-2», а это более $330 млн. При этом, если на покрытие расходов китайской компании запасов двух рудников не хватит, ТВЕА получит право на разработку еще одного золотоносного месторождения.

В последнее десятилетие китайцы развили серьезную активность в Таджикистане. Ей предшествовало подписание Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между КНР и РТ в 2007 году, после чего китайским компаниям доверили строительство в республике дорог, тоннелей, высоковольтных линий электропередачи (ЛЭП), заводов, разведку месторождений, добычу полезных ископаемых и многое другое. Число и суммарная стоимость возводимых здесь Китаем объектов из года в год растет. Приведем краткий обзор основных направлений китайского экономического присутствия в Таджикистане.

Золотая жила

Начнем с золота. По официальным данным, в настоящее время более половины месторождений золота в Таджикистане переданы для освоения китайским компаниям, которые владеют 60% акций этих месторождений. Кроме того, им же переданы сохранившиеся золотопромышленные предприятия. Наиболее показательным в этом смысле является совместное китайско-таджикское предприятие «Зарафшон», разрабатывающее четыре крупных («Тарор», «Джилау», «Хирсхона» и «Олимпийское») и ряд мелких месторождений. Кроме того, помимо упомянутых золотоносных рудников «Верхний Кумарг» и «Восточный Дуоба», Китай получил богатейшее месторождение «Пакрут» в Вахдатском районе, запасы которого оцениваются в 134 тонны золота. Вероятно, список этот далеко не полный, так как о подобных вещах власти Таджикистана стараются лишний раз не упоминать.

Золоторудное месторождение в Таджикистане

Чтобы понять, как далеко зашло дело, достаточно сказать, что на одно таджикское госпредприятие «Тиллои точик», занимающееся золотодобычей, приходится три мощных китайских компании: Zijin Mining Group Co. Ltd, China Nonferrous Gold Limited и ТВЕА.

Показательно, что большая часть инвестиций КНР направлена на разработку месторождений золота и редкоземельных металлов. Кроме того, китайские компании все больше занимаются промышленным строительством. Ими построено несколько цементных заводов, а также предприятия химической отрасли. Китайцы также начали строительство нового алюминиевого завода на территории действующего предприятия Таджикской алюминиевой компании (ТАЛКО).

ЛЭП и тоннели

За последние 12 лет китайской компанией TBEA были построены пять линий электропередач: ЛЭП Юг — Север (500 кВ), Лолазор — Хатлон (220 кВ), Худжанд — Айни (220 кВ), Айни — Рудаки и Душанбе — Оби Гарм (по 220 кВ). Проведенные работы позволили объединить воедино отдельные части энергосистемы страны, что было очень важным в условиях многолетнего зимнего энергодефицита. Кроме того, в Душанбе китайцы построили уже упомянутую тепловую электростанцию (ТЭЦ «Душанбе-2»), а сейчас ведут строительство второй ее очереди.

Часто задают вопрос: не мог ли Таджикистан построить все эти объекты своими силами? К сожалению, не мог. Строительство ЛЭП в высокогорных районах — дело технически сложное и требующее больших затрат. Таджикистан просто не может реализовать подобные проекты самостоятельно — в первую очередь из-за отсутствия специалистов и средств.

Строительство автомобильных и железных дорог, а также связанных с ними тоннелей также является прерогативой Китая. Китайские компании уже построили и реконструировали сотни километров дорог по всему Таджикистану. Раньше РТ пыталась сотрудничать в этой сфере с Ираном. Однако тот опыт был признан неудачным. Тоннель «Истиклол», который Иран построил на Анзобском перевале, что находится на трассе Душанбе — Худжанд, в 80 км к северу от столицы, население нарекло «тоннелем ужаса» или «тоннелем смерти». Он был сдан в эксплуатацию в 2006 году, однако до сих пор в нем не закончены работы по отводу грунтовых вод, не работает система вентиляции, нет нормального освещения.

Тоннель «Шахристон» под одноименным перевалом, построенный позже китайцами на этой же трассе, выгодно отличается от иранского комфортом, наличием освещения и вентиляции. На одной только железнодорожной линии Душанбе — Яван — Куляб китайцы соорудили три тоннеля общей протяженностью почти четыре километра. В их актив также можно занести тоннели «Чормагзак», позднее переименованный в «Хатлон», и «Шар-Шар» («Озоди») на автотрассах южной части страны.

Кроме того, Китаем были реконструированы сложные высокогорные трассы на перевалах высотой 3-4 тысячи метров над уровнем моря. Там были построены новые участки дорог, позволившие сократить расстояния и сделать езду более безопасной.

Земля китайцам?

Китайские предприниматели не оставляют без внимания и сельскохозяйственную сферу. С 2011 года в Таджикистане появилось как минимум пять китайских аграрных компаний — в основном на юге страны. Компании эти не мелочатся: они берут в аренду сотни и даже тысячи гектаров земли, причем сразу на 49 лет. Приток китайцев сюда теперь исчисляется многими сотнями, и приезжают они надолго.

Вывеска на китайском языке в Душанбе. Фото "Ферганы"

Тут надо сказать, что присутствие граждан КНР в отдаленных горных местах было для коренных жителей незаметно, а выгода в виде комфортных дорог и строительства предприятий — очевидна. Однако приезд китайцев в долины вызвал у населения недовольство. И это понятно: в Таджикистане лишь 7% территории пригодны для земледелия, а количество людей на гектар пахотной земли составляет 2,7, что в 1,5-2 раза больше, чем у соседей по СНГ. Нехватка земли очевидна, и проблема эта только усугубляется: население ежегодно увеличивается на четверть миллиона, и сейчас даже местным жителям трудно получить участок под фермерское хозяйство или строительство дома.

Люди не хотят уступать свои земли, на которых они могут что-то вырастить и продать. Именно с землей они связывают ощущение благополучия. То обстоятельство, что подавляющее число сельских мужчин находится в челночной трудовой миграции в России, а земли остаются неиспользованными, никого не убеждает. Ведь у каждого трудового мигранта дома по несколько детей, которые вскоре вырастут, и им тоже понадобится место под солнцем. Именно поэтому китайская «земляная экспансия» вызывает серьезное недовольство местных жителей.

Однако ни критические статьи в прессе, ни явное возмущение людей эффекта не возымели. Власти Таджикистана так и не объяснили, почему земли сдаются в аренду китайским фермерам.

Кто в доме хозяин

В последние годы таджикистанские СМИ регулярно сообщают о конфликтах между китайскими рабочими и местными жителями. Обычно это драки между мужчинами, вызванные оскорбительным, по мнению местных, поведением китайцев или спорами об использовании природных ресурсов.

Новой формой конфликтов стали трудовые споры. Об одном из последних таких инцидентов стало известно в начале января. Случился он между руководством таджикско-китайского совместного предприятия «Зарафшон» и группой водителей в Пенджикенте. Тут нужно следать небольшое отступление — пояснить, что собой представляет СП «Зарафшон». Оно работает на нескольких крупных месторождениях золота, открытых еще советскими геологами, в последние годы существования СССР там же был запущен золоторудный комбинат. В 1994 году предприятие было акционировано и преобразовано в СП «Зарафшон», контрольный пакет акций (51%) которого был продан британской кампании Commonwealth and British Minerals PLC. В 2007 году 75% акций были куплены китайской Zijin Mining Group Co. Ltd. СП «Зарафшон» добывает в год более 2,5 тонны золота и является крупнейшим золотодобытчиком в республике.

Лагманная "Китай-базар". Фото "Ферганы"

Однако вернемся к конфликту. Причиной его стал запрет директора СП «Зарафшон» (в социальных медиа его называют Чжан Холлинг, однако транслитерация может быть неточной. — Прим. «Ферганы») на перевозку камня и щебня, которые местные водители добывали неподалеку от завода. В течение последних 20 лет они ежедневно поставляли отсюда щебенку госучреждениям и другим заказчикам. Для местных водителей, не имеющих никакого отношения к СП, это был постоянный источник заработка. Лишившись его, они пожаловались председателю Согдийской области Раджаббою Ахмадзода. Однако, когда для решения вопроса прибыл представитель хукумата (администрации) Пенджикента, Холлинг сообщил ему, что ответ будет дан напрямую правительству Таджикистана.

С тех пор прошло уже три месяца, а запрет так и не был отменен, и водители по-прежнему без работы и без денег. По их словам, все они имеют большие семьи по 5-8 человек, которые теперь остались без средств к существованию.

Люди, веками проживающие в этой местности, естественно, считают окружающую землю, пашни и горы своим наследием. Сложившуюся ситуацию они воспринимают однозначно: пришлые китайцы вдруг начинают командовать и лишают коренных жителей их законных прав. К сожалению, конфликт затягивается, а власти не спешат прийти на помощь пострадавшим.

Учету не поддаются

Узнать, сколько в Таджикистане китайцев, оказалось непросто. В Агентстве по статистике при президенте «Фергане» сообщили, что на начало 2018 года китайцам было официально выдано 5486 разрешений на работу, а к середине этого же года было выдано еще 2804 разрешения. Комментируя эту информацию, сотрудник Агентства Абдували Кулов уточнил: «Это не значит, что все эти 2804 — новоприбывшие. Просто китайским мигрантам разрешение на трудовую деятельность выдается сроком на год. И многие получают их заново».

Он также пояснил, что ведется дифференцированный учет прибывающих в республику граждан Китая. Благодаря этому ясно, что из общего количества приехавших 51% прибыли для работы в проектах по межправительственным соглашениям, а 49% оказались в Таджикистане по собственной инициативе.

До 2017 года для граждан Китая устанавливалась ежегодная квота на работу в 4,5 тысячи человек. Но два года назад правительство РТ выделило дополнительно 1700 разрешений для китайских рабочих — строителей газопровода Туркмения — Китай, прокладка которого на таджикском участке продлится до 2020 года. В 2018 году таджикские власти выделили для китайских рабочих дополнительно еще 2,4 тысячи разрешений. При этом высококвалифицированным специалистам из Китая, приезжающим в рамках реализации совместных проектов, разрешение на работу не нужно.

Отдельная проблема — граждане Китая, въезжающие в Таджикистан из Киргизии наземным путем. Сколько их въезжает из этой республики, доподлинно неизвестно, поскольку нередко они пересекают границу нелегально. Во всяком случае, невооруженным взглядом видно, что граждан Китая в Таджикистане гораздо больше, чем должно быть, исходя из официальных цифр. Опираясь на информацию из неофициальных источников, Радио «Озоди» сообщает о 100 тысячах китайских граждан, живущих и работающих в Таджикистане. Эти китайские граждане «якобы с целью бизнеса въезжают в Таджикистан, а затем, платя взятки соответствующим таджикским структурам, продлевают сроки своих виз». По другим данным, число китайских мигрантов в республике может достигать 150 тысяч человек.

Жениться и остаться

Чем больше китайских мигрантов проникало в таджикские районы и города, тем очевиднее становилось их неприятие коренными жителями. Такое противостояние возникает из-за большой разницы в культурах, поведении и религии. Многих, например, шокируют даже пищевые привычки мигрантов из Поднебесной. Жители кишлаков, расположенных вдоль горных трасс, рассказывают, что китайцы, работающие в горах, напрочь уничтожают всех черепах, змей и даже некоторых птиц — просто поедают их как бесплатный деликатес. При этом местные жители, в массе своей мусульмане, по понятным причинам такой пищей брезгуют.

Китайский медицинский центр. Фото "Ферганы"

Неприятно поражает таджикистанцев и китайская изворотливость. Так, еще в 90-х годах прошлого века на главном проспекте города, прямо напротив парламента открылся магазин китайской бытовой техники. Цены здесь были немного выше, чем на базарах, где любой товар продается без всяких гарантий и документов. Людей, однако, привлекла выдача трехлетней гарантии на весь товар с обещанием заменить его в случае поломки — покупателям выдавали паспорта изделий, в которых ставили печать магазина. Приветливые продавщицы через переводчика предлагали колеблющимся значительные скидки и дарили бонусы.

Понятно, что телевизоры и кондиционеры расходились тут, как горячие пирожки. Однако, когда один из покупателей через два месяца обратился в этот магазин, сообщив, что телевизор испортился, отношение к нему резко изменилось: переводчик куда-то пропал, а китаянки-продавщицы напрочь отказывались его понимать. Клиент ушел, рассчитывая зайти в другой день. Но когда он пришел в следующий раз, исчез уже и сам магазин. Иными словами, китайцы продавали заведомо некачественную технику с «гарантией», а когда пришло время выполнять обязательства, похоже, они просто сбежали.

В столице Таджикистана сейчас такое количество китайцев, что даже образовался рынок с названием «Китай-базар». В Душанбе также появилось немало китайских кафе и ресторанов. Они быстро подстроились под вкусы местного населения и не готовят любимую китайцами свинину или, например, змей, зато используют привычную для таджиков баранину и говядину. В этих ресторанах в качестве рядовой обслуги также работают местные.

Стали появляться и китайские медицинские учреждения. При этом возникают они мгновенно, но так же быстро и исчезают. Иной раз даже трудно понять, на кого они рассчитаны, — на мигрантов из Китая или на местных жителей. Впечатления от работы китайских «поликлиник» у горожан сильно разнятся: кто-то доволен, а кто-то, наоборот, ругает.

Китайский ресторан в Душанбе. Фото "Ферганы"

Многие таджикистанцы, и это подтвердил опрос «Ферганы», негативно относятся к бракам с гражданами Китая, полагая, что, женясь на местных девушках, китайцы ставят целью заполучить таджикское гражданство и остаться здесь навсегда.

Умереть на работе

Китайская организация труда также сильно отличается от того, к чему привыкли местные. Так, жительница южной окраины Душанбе рассказывает: «Я была поражена, когда ранним утром увидела много китайцев в одинаковых робах, быстро идущих строем через наш микрорайон. Они шли к дороге, где их уже ждали грузовые машины. Оказалось, что это строители жилых домов, которые живут в вагончиках на автостоянке. Их никто не замечал, так как они уезжали затемно, в 5 утра, и возвращались к 23 ночи. Только тогда я поняла, почему неподалеку открылся китайский продуктовый магазин. Через год они исчезли».

В 2016 году таджикские парламентарии внесли изменения в законодательство, потребовав, чтобы на совместных предприятиях работало не менее 90% таджикистанцев. До этого число иностранных работников на таких предприятиях могло достигать 30%. Однако довольно быстро выяснилось, что местные просто не в силах выдержать китайский трудовой режим: 12-часовой рабочий день в очень высоком темпе, перебиваемый лишь получасовым обедом прямо на рабочем месте. Относительно интенсивности и продолжительности рабочего дня возникали постоянные споры между китайскими инженерами и местными рабочими, которые в конечном итоге просто уходили.

Люди, работавшие в китайских проектах, рассказывают, что их зарплата составляла $300-350 на руки. Только менеджеры получали больше — в районе $600. Становится понятно, почему таджикистанцы работе с китайцами предпочитают выезд в Россию, где заработки выше, а условия работы лучше.

Чужая экология все стерпит

Вот очень показательная история, характеризующая китайскую активность в Таджикистане. В самом центре Душанбе на территории бездействующего завода один предприимчивый китаец соорудил печь для выплавки металла из металлолома. Работа при этом шла круглосуточно. Жители близлежащих домов лишились нормального сна: ядовитые газы отравили воздух так, что у них начались головные боли и появились другие симптомы интоксикации.

«Даже на расстоянии почти километра от этой печи дышать было невозможно, — рассказывает местная жительница Наргис. — Вывешенное белье моментально становилось серым из-за оседающего килограммами пепла, сохли кустарники и цветы во дворе. Мы не выдержали и переехали в другой район города».

Жильцы направили коллективное письмо в городское управление по экологии, но это не подействовало. Выяснилось, что китайцы — большие мастера улаживать скользкие вопросы с руководством самого разного уровня. Таким образом, работа самодельного «завода» продолжалась еще несколько лет — до тех пор, пока в Душанбе не истощились запасы почти бесплатного металлолома. Но радоваться было рано: на горизонте образовались куда более масштабные проблемы.

В конце 2016 года в Душанбе была запущена построенная китайцами на их же деньги ТЭЦ «Душанбе-2». Безусловно, объект важный и нужный, поскольку он позволил сократить энерголимит и увеличить подачу света в дома жителей столицы. С одним «но»: ТЭЦ работает на угле, хотя это запрещено предприятиям, расположенным в черте города, и при этом, судя по всему, не оснащена современными очистными фильтрами. ТЭЦ осуществляет выбросы угольной пыли, которая огромными черными хлопьями оседает на дома, деревья и почву, отравляя все, что только можно. При этом возмущения душанбинцев власти предпочитают не замечать.

Устав терпеть эти выбросы, житель столицы Абдурахмон отправился в управление ТЭЦ, чтобы пригласить руководство посмотреть, во что они превращают некогда цветущий уголок города.

«В пятиэтажном здании со множеством кабинетов я не нашел ни одного местного работника, — удивленно рассказывает он. — Во всех кабинетах сидели за компьютерами веселые молодые китайцы. Среди них преобладали девушки, которые дружно смеялись в ответ на мои вопросы. Наконец я нашел кабинет главного инженера, но и он тоже был китайцем и не мог сказать ни слова ни на таджикском, ни на русском».

На этом безрадостном фоне советник канцелярии по торгово-экономическим вопросам посольства Китая в Таджикистане Сунь Янь заявил в интервью информагентству «Авеста», что компания TBEA построила на ТЭЦ «объект обессеривания дымовых газов из известняка и гипса, использовала самую современную электрохимическую композицию для пылеудаления, а также технологию сжигания с низким содержанием азота в котле [...], что сохранило окружающую среду Таджикистана от вредных выбросов». Реальное же положение вещей каждый желающий может увидеть своими глазами.  

Миллионы помощи

Китайские компании в Таджикистане регулярно организуют благотворительные акции, которые широко освещаются в СМИ. В частности, ими построены уже семь школ в республике. Так, TBEA построила четыре современные школы. Объем инвестиций в них составил около $9 миллионов. Китай также планирует построить в Таджикистане университет на 40 тысяч студентов, где будет вестись обучение по нескольким десяткам специальностей.

Китайцы постоянно проводят раздачи школьных принадлежностей школьникам из малоимущих семей, дарят деньги и товары людям, пострадавшим от стихийных бедствий. Подарки иногда выдают в виде продукции самих фирм. Например, корпорация «Хуаксин цемент» не только строила школы, но и пожертвовала им цемент на общую сумму более $2,3 млн.

Кроме того, 30 выпускников средних школ РТ были бесплатно отправлены таджикско-китайским СП Trans-Asia Gas Pipeline Company Limited в разные китайские университеты с предоставлением им стипендии на 5 лет. ООО «Таджикско-китайская горнопромышленная компания» выделила средства на строительство Института Конфуция в Таджикистане и подготовила специалистов для местной горной промышленности.

Еще один китайский ресторан в Душанбе. Фото "Ферганы"

Не отстает и компания ZTE, которая пожертвовала Министерству образования и науки РТ 10 тысяч беспроводных стационарных станций, Службе связи — 300 коммуникационных терминалов GOTA для связи в чрезвычайных ситуациях, а Министерству экономики и торговли выделила системы для проведения видеоконференций. Последним на данный момент крупным китайским подарком стали $345 млн, выделенных КНР безвозмездно на строительство новых зданий парламента и правительственной резиденции.

Китайская благотворительность иногда принимает и весьма своеобразные формы. Сотрудник одного из ведомств экономического блока на условиях анонимности поведал «Фергане» весьма любопытную историю:

«Я присутствовал не семинаре, проводимом китайцами. Его участниками были сотрудники нескольких министерств. При регистрации всем желающим предлагались книги о Китае, в большом количестве лежавшие рядом на столе. Но их мало кто брал. Я взял три книги, желая раздать их своим сотрудникам. Позже я обнаружил, что в каждую из них было вложено по $100, а это — моя месячная зарплата. Со смехом я рассказал об этом коллегам, которые отныне берут все раздаваемые китайцами презенты».

Мягко сейчас, жестко будет потом

Многие эксперты высказывают сомнения относительно того, насколько разумно входить в столь тесное сотрудничество с КНР. В оправдание правительства можно сказать, что к этому его вынуждает очевидная нехватка собственных средств на крупные проекты.

В интервью «Авесте» от 30 января этого года чрезвычайный и полномочный посол КНР в РТ Лю Бинь сообщил, что в республике работают более 400 предприятий, созданных на деньги Китая, который является основным инвестором Таджикистана. Между тем из года в год растет и долг республики перед КНР — на конец 2018 года он превышал $1,2 млрд.

Казалось бы, такие крупные вливания в таджикскую промышленность и инфраструктуру должны были бы уже принести ощутимый экономический эффект — по крайней мере, существенно увеличить налоговые поступления в бюджет и повлиять на улучшение социального положения населения. Однако Таджикистан по-прежнему остается самой слабо развивающейся страной СНГ с самыми низкими зарплатами (средняя — $130) и самым высоким уровнем бедности (около 30%). При этом отдавать долги Китаю все равно придется — если не деньгами, то золотом, если не золотом, то территориями, как это уже было в 2000-е годы, когда Таджикистан подарил Поднебесной более тысячи квадратных километров территории Горного Бадахшана.

Таджикистан слишком зависит от Китая, и сложившиеся отношения, хоть и считаются дружественными, но не являются равноправными, полагают некоторые эксперты. Так, таджикский экономист Содикджон Носиров утверждает, что китайские инвестиции обернутся для Таджикистана серьезными долгами, а большая часть инвестированных средств возвращается в Китай, поскольку «китайские компании при работе за границей используют свою технику, собственные материалы, а также стараются по преимуществу привлекать китайских специалистов».

Несмотря на отсутствие видимых улучшений от присутствия Китая и возникающие периодически на этой почве конфликты, обстановка в Таджикистане в целом остается достаточно спокойной. Митинги, подобные тем, что проходили в Алма-Ате и Бишкеке против китайской экспансии, в Душанбе просто немыслимы. Критиковать действия властей, которые увязли в «дружбе» с Китаем по самые уши, здесь никто не будет. Учитывая неистребимый китайский прагматизм, можно предсказать, что политический и экономический прессинг Китая в Таджикистане будет только нарастать. К китайской политике в данном случае лучше всего подходит старая русская пословица: «Мягко стелет, да жестко спать».