Urals дороже $80 за баррель: почему так и не сработал потолок цен на российскую нефть

Автор: Алекс Будрис

 Потолок цен в $60 за баррель российской нефти, введенный западными странами, не принес желаемого результата. Россия продает свой сорт Urals уже по цене выше $80 за баррель. Почему санкционный механизм так и не сработал и может ли Запад что-то предпринять в этих условиях

По итогам сентября средняя цена российской нефти сорта Urals превысила $83 за баррель, сообщил Минфин России. Таким образом, потолок цен в $60 за баррель, установленный в конце 2022 года странами «Большой семерки» (США, Германия, Япония, Великобритания, Франция, Италия и Канада) совместно с ЕС и Австралией, не только не сработал, но и оказался превзойден более чем на 30%.

Ценовой потолок распространялся на морские перевозки российской нефти и вступил в силу 5 декабря 2022 года, одновременно с запретом на импорт российской нефти странами, присоединившимися к ограничениям. По задумке его создателей, потолок должен был решить несколько задач: снизить зависимость рынка от российской нефти, уменьшить доходы России, но в то же время не допустить дефицита нефти. Но России удалось перенаправить нефтяные потоки на восток, прежде всего в Индию и Китай, а средняя цена на Urals перешагнула поставленную планку уже в июле нынешнего года. При этом, по признанию Международного энергетического агентства (МЭА), растущие цены на российскую нефть в сочетании со снижением дисконта к эталонной нефти Brent привели в июле к росту доходов России от нефтяного экспорта на $2,5 млрд, до $15,3 млрд, хотя по сравнению с июлем 2022-го поступления оставались на $4,1 млрд ниже.

Почему ценовой потолок не работает

По данным Минфина, средняя цена на российскую нефть марки Urals в сентябре сложилась в размере $83,08 за баррель, что почти на 22% выше, чем в сентябре прошлого года, когда она стоила $68,25 за баррель, а цена эталонной марки Brent составила $93,98 за баррель, отмечает старший аналитик Альфа-банка Никита Блохин. «Соответственно, дисконт российской нефти по отношению к эталонной был меньше $11 за баррель, — говорит он. — Это прецедент, такого не было с начала «спецоперации»*. А ведь еще совсем недавно, в конце июня, дисконт составлял больше $15, а в начале лета даже больше $20».

Блохин предполагает, что в конце сентября — начале октября дисконт Urals к Brent стал еще меньше, перейдя из зоны двузначных чисел в более привычный для себя диапазон однозначных. «То, что образовался дисконт в размере чуть меньше $10, в очередной раз демонстрирует несостоятельность тех механизмов, которые были предложены США, их партнерами по G7 и ЕС», — продолжает Блохин. 

Потолок не работает, потому что он распространяется только на страны G7 и ЕС, которые ввели эмбарго, но не могут заставить соблюдать этот потолок других покупателей российской нефти, которые к коалиции не присоединились, добавляет инвестиционный стратег УК «Арикапитал» Сергей Суверов. Это прежде всего самые крупные потребители — Индия и Китай. Есть еще и другие потребители среди азиатских стран, но достаточно Индии и Китая, чтобы цена Urals была выше потолка, считает он. Потолок цен — это прежде всего политическое понятие, отмечает аналитик ФГ «Финам» Оксана Лукичева: «Рыночные условия работы, от которых, как мы видим, никто из участников мировой торговли не отходит, постепенно нивелируют навязанные ограничения».

С задуманным потолком цен изначально было несколько проблем, отмечает эксперт фондового рынка «БКС Мир инвестиций» Рональд Смит. Во-первых, он был установлен на фиксированном уровне — $60 за баррель — без привязки к мировым ценам. Это означает, что c ростом цен на нефть марки Brent расширяются возможности арбитража с Urals, что привлекает все больше покупателей и трейдеров. Если бы стоимость нефти Brent оставалась низкой, на уровне $70 за баррель или ниже, то потолок бы работал, считает Смит. Вторая проблема, по его словам, состоит в том, что любой значительный дисконт на Urals, естественно, вызывает нормальную реакцию рынка. Дисконт при продаже нефти приводит к росту спроса, а за счет этого можно эффективно финансировать создание альтернативных транспортных маршрутов. А как только эти новые маршруты становятся регулярными, то мощные силы рынка будут действовать таким образом, чтобы дисконт уменьшился до экономически оправданного уровня.

Дисконт и дальше продолжит сокращаться, уверен Блохин, что обусловлено в первую очередь ростом спроса на высокосернистую среднетяжелую нефть, какой является в том числе Urals. А в условиях ограничений на добычу, введенных ОПЕК+, сейчас на рынке обострился дефицит этого сырья. «Сокращение экспорта сырой нефти с Ближнего Востока и из России привело к дефициту нефти сорта Urals и подобных, в то время как глобальный дефицит дизельного топлива увеличил спрос на те же самые сорта, помогая снизить дисконт, — добавляет Смит. — Если бы не украинский кризис, то мы могли бы стать свидетелями исключительно редкого случая, когда Urals торговался с небольшой премией, а не с дисконтом к Brent».

Цены на нефть растут из-за того, что Саудовская Аравия и Россия теперь являются свинг-продюсерами (cтабилизирующие производители, контролирующие значительную долю рынка и способные, сокращая или увеличивая поставки, влиять на цены и балансировать рынок. — Forbes), полагает эксперт Финансового университета и Фонда национальной энергетической безопасности Станислав Митрахович. Долгое время, примерно с 2014 года по 2020-2021 годы, такую роль на нефтяном рынке играли США, добавляет он, а теперь эта роль перешла к России с Саудовской Аравией, поскольку они могут настолько эффективно сокращать добычу,  что это реально влияет на цены. Вслед за ростом Brent растет цена на российскую Urals. Это вполне достойная нефть и она важна для производства нефтепродуктов, отмечает эксперт.

Саудовская Аравия решила продлить добровольное сокращение добычи нефти до конца 2023 года. Россия также продлила до конца года добровольное сокращение экспорта, хотя и снизила его с 500 000 баррелей в сутки до 300 000 баррелей.

На Западе уже несколько раз менялась интерпретация понятия потолка цен, отмечает Митрахович: «На первом этапе говорилось, что потолок — это такая цена, выше которой никто покупать не будет. Потом уточнили, что речь идет о правилах для западных перевозчиков и страховщиков с тем, чтобы они не участвовали в перевозке российской нефти, если та стоит дороже $60 за баррель. Дальше, когда стало понятно, что российская нефть в порту отгрузки стоит уже дороже $60, чиновники стали говорить, что потолок работает в том смысле, что Россия вынуждена давать скидку покупателям, а совсем недавно министр финансов США Джанет Йеллен признала, что потолок работает не столь эффективно, как хотелось, и пошли публикации, например [стратега Bloomberg First Word по нефтяному рынку] Джулиана Ли, о том, что потолок надо отменить, так как Россия продает свою нефть по цене выше $60». «А поскольку какие-то западные игроки — перевозчики и страховщики — боятся с ней работать, то в итоге Россия работает с компаниями, которые оперируют какими-то ржавыми танкерами, которые рассыпаются. Если судно способно перевозить нефть, то это в принципе нормальное судно, там экономика может быть не оптимальной и действительно экологические риски повышены, но это не значит, что такое судно нельзя вообще выпускать в море», — говорит Митрахович.

Не время для резких движений

«Я не думаю, что «Большая семерка» в состоянии что-то сделать для серьезного снижения цены на российскую нефть в течение какого-либо реально обозримого периода времени, не нанеся при этом неприемлемого ущерба своей собственной экономике», — считает Смит из «БКС Мир инвестиций».

В настоящее время состояние рынка не благоволит к каким-то резким мерам со стороны коалиции западных стран, говорит Блохин из Альфа-банка. По его словам, из-за действий ОПЕК+ на рынке установился дефицит нефти порядка 2,5 млн баррелей в сутки, который к концу года может достичь 2,7 млн баррелей. «Заработали рыночные механизмы», — считает собеседник Forbes. Если же будут введены какие-то дополнительные ограничения на доступ российской нефти на внешние рынки, продолжает Блохин, это сразу приведет к росту цен, что критично для экономик — в первую очередь тех, которые в той или иной степени зависят от импорта сырой нефти и нефтепродуктов. В данном случае это большая часть коалиции G7: это и США, у которых, несмотря на лидирующие позиции в экспорте нефти, большинство НПЗ в Мексиканском заливе зависит от поставок с внешних рынков, и Япония, и Великобритания со всеми странами Евросоюза.

Сложно предположить, какие меры может предпринять коалиция, Запад может лишь вести какие-то переговоры со странами, не присоединившимися к коалиции, и убеждать их соблюдать потолок, полагает Суверов из «Арикапитала». Принудить их подчиниться решению коалиции он может, только введя вторичные санкции за покупку российской нефти по цене выше потолка, отмечает он. «Но вторичные санкции в данных конкретных условиях — нежелательная мера, поскольку это усилит дефицит на мировом рынке углеводородов, — говорит эксперт. — В случае использования вторичных санкций Россия просто не будет поставлять нефть, а это приведет к усилению дефицита и взлету цен в район $150 за баррель, что Западу не выгодно, особенно в свете того, что в США в следующем году выборы, и желательно, чтобы цены на бензин там были не слишком высокими. Поэтому Западу остается лишь наблюдать, как не работает ценовой потолок».

Необходимо также понимать, отмечает Блохин, что на рынке еще как минимум месяц сохранится дефицит моторного топлива, в первую очередь дизеля, на фоне роста сезонного спроса на этот продукт, усугубленного ограничениями, принятыми российским правительством, которое ввело запрет на экспорт бензина и дизеля. «Кроме дефицита топлива есть еще и дефицит сырья, из которого его можно произвести, поскольку Urals — это как раз тот сорт, который использует большинство НПЗ в разных концах мира, в том числе и в США, для производства дизеля, — говорит Блохин. — Этот фактор сейчас связывает руки тем, кому не нравится сокращение добычи Россией и Саудовской Аравией». 

У Запада могут быть три варианта действий, полагает Митрахович из Финансового университета. Первый вариант — ничего не делать. «Можно просто сделать вид, что все нормально, а на публику заявлять, что потолок работает, хоть и не очень эффективно, — говорит он. — Второй вариант — начать все как-то ужесточать. Можно начать давить на каких-нибудь греческих судовладельцев, которые возят российскую нефть, показательно кого-то там осудить за перевозки нефти, которая в порту отгрузки стоила больше $60, за то, что они не убедились в том, что представленные им документы о стоимости отражают истинную цену. Можно наехать на каких-нибудь трейдеров в Объединенных Арабских Эмиратах, которые занимаются организацией перевозки российской нефти. Можно напугать каких-нибудь банкиров в Индии. Но тут есть риск. Можно поссориться со странами «глобального Юга», которым вряд ли понравится такая «давилка». Или, в случае с Грецией, которая является частью Запада и состоит в Европейском союзе. Судоходство — важная часть греческой экономики, и если начать ее обрушать, то последует куча проблем».

Поэтому существует третий вариант, продолжает Митрахович, — пересмотреть потолок. «Можно объявить, что $80 — хорошая цена, а если Россия согласится продавать, условно говоря, по $79 за баррель, то она сможет пользоваться услугами западных «цивилизованных» страховщиков и перевозчиков, у которых более новые суда, — объясняет эксперт. — Это позволит остаться в игре западным страховщикам и перевозчикам, поскольку иначе с каждым месяцем и с каждым годом все активнее будет выстраиваться новая инфраструктура, и западное доминирование в сферах перевозок, страховки и фрахта будет исчезать». То, что предполагает Джулиан Ли, это закамуфлированный призыв оставить в игре западный бизнес, который связан с перевозками российской нефти, и не отдать его российским компаниям или компаниям глобального Юга, полагает Митрахович.