В деревню, в глушь: коронавирус заставляет россиян бежать

Автор: Сергей Гурьянов

«Дальневосточным гектаром» воспользовались уже более 86,5 тыс. человек, сообщил зампред правительства, полпред президента в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев, поэтому программу планируют расширять. Пандемия коронавируса немного замедлила процессы, но одновременно подтолкнула людей к мысли о переезде из города в сельскую местность: оказалось, что там можно комфортно жить, работая удаленно. «Известия» разбирались, поможет ли пандемия процессу деурбанизации в России.

Главный ресурс

Юрий Трутнев заявил, что гордится «дальневосточным гектаром». По его словам, программу будут расширять, разрешив людям, которые уже освоили один гектар, получить второй для развития своего проекта.

В Минвостокразвития сообщили «Известиям», что пандемия немного затормозила работу программы.

— В марте и апреле, когда начал действовать режим самоизоляции, наблюдалось небольшое снижение темпов поступления новых заявлений, поскольку люди не могли выехать и посмотреть участки, были закрыты многофункциональные центры, а Росреестр работал только в режиме предварительной записи, — сообщили в министерстве. — По мере снятия ограничений спрос на земельные участки восстановился. В текущем году землю получили около 10 тыс. человек, что немного выше показателя за аналогичный период прошлого года.

В среднем по программе «Дальневосточный гектар», замечают в Минвостокразвития, каждый месяц землю получают около 1 тыс. человек. За октябрь 2020 года — около 1100 человек.

Одновременно власти задумались о пролонгации программы сельской ипотеки: механизм будет действовать до 2025 года, но возможно его продление до 2030 года. И «дальневосточный гектар», и сельская ипотека — примеры поддержки развития сельских территорий. По этим программам в сельскую местность переезжают в том числе жители городов. Процесс этот называется деурбанизацией, и эксперты замечают, что в России он уже постепенно идет, хотя и не очень быстрыми темпами.

— Процесс деурбанизации идет, но пока этот поток, конечно, не может компенсировать поток село-город, — сказал «Известиям» преподаватель кафедры местного самоуправления факультета социальных наук НИУ ВШЭ Артемий Позаненко. — Особенно если мы исключим субурбанизацию, то есть переезд из города в пригород.
Академик РАН, руководитель Всероссийского института аграрных проблем и информатики им. А.А. Никонова, экс-замминистра сельского хозяйства Александр Петриков считает, что такие программы, как «Дальневосточный гектар» и «Сельская ипотека», помогают в процессе деурбанизации.

— Самый главный и доступный ресурс — это земля, — заявил он «Известиям». — Во многих регионах уже появляются аналогичные «Дальневосточному гектару» программы — например, «Вологодский гектар». Естественно, ресурсы льготной сельской ипотеки моментально закончились, так что в новом бюджете эту статью существенно увеличили по решению председателя правительства.

Председатель комитета Госдумы по аграрным вопросам Владимир Кашин к «дальневосточному гектару» относится скептически.

— На Дальнем Востоке пока, к сожалению, продолжается сокращение населения, — заявил он. — Надо подходить в этом смысле к Дальнему Востоку и северным территориям более комплексно: там должна быть соответствующая зарплата, соответствующие условия комфортной жизни, чтобы люди могли, особенно молодежь, со своей зарплатой поехать в любой уголок России. «Гектар» не спасает ситуацию. Надо более комплексно обустраивать регион.

Политика урбанизации

Александр Петриков в своей статье пишет, что «пандемия стала дополнительным аргументом в пользу ограничений роста крупных и крупнейших городских агломераций и развития сельских территорий», но говорить о необходимости деурбанизации эксперты стали еще до пандемии.

Эксперт замечает, что в России, «по существу, реализуется политика стимулирования урбанизации, при которой приоритет отдается развитию городских агломераций», село же государством рассматривается как «поставщик ресурсов и услуг для города в ущерб развитию его собственного экономического, социально-культурного и экологического потенциала».
Сейчас в России действует госпрограмма «Комплексное развитие сельских территорий» до 2025 года. Однако на нее уже закладывают меньше, чем предполагалось, пишет Петриков: в соответствии с бюджетом, на 2020 и плановый период 2021 и 2022 годов предполагается направить 105,3 млрд рублей, хотя должны были почти 433 млрд. Кроме того, замечает глава ВИАПИ, развитие села в России сейчас «идет преимущественно в зоне влияния крупных городских агломераций».

— Нужно менять стратегию пространственного развития России, — заявил «Известиям» Петриков. — Эксперты настаивают сейчас на принятии Федерального закона об устойчивом развитии сельских территорий, но, к сожалению, такого проекта нет. Мы в Министерстве сельского хозяйства пытались добиться принятия этого закона, но не удалось: нам всегда отвечали, что есть программа развития села, есть государственная программа развития сельских территорий… Но нужно, чтобы все эти правительственные программы получили новую основу.
Владимир Кашин также отметил, что пандемия определила сельскую территорию как место, которое может защитить людей от таких опасных явлений.

— Все дачи сегодня забиты, люди даже в холод оттуда не уезжают, — замечает он. — Важно другое: чтобы явление это было не краткосрочным. Должна произойти перезагрузка из этих крупных мегаполисов в сторону малых городов и поселений. Нам важно построить там дороги, больницы, детские сады.

В Минсельхозе «Известиям» заявили, что госпрограмма «Комплексное развитие сельских территорий», которая начала действовать в 2020 году, — это «серьезный шаг для кардинального решения давних проблем села», а именно слабой инфраструктурной базы, некачественного жилого фонда, низкого уровня занятости и заработной платы, оттока населения. За счет мероприятий госпрограммы уже построено более 310 км распределительных газовых сетей, 271 км локальных водопроводов, завершено 2307 проектов по благоустройству сельских территорий, реализовано 23 проекта комплексного развития сельских территорий и т.д.

— Всё это позволяет говорить о том, что пандемия не повлияла на выполнение плановых показателей госпрограммы и развитие сельских территорий, — заявили в министерстве.

Говоря о сельской ипотеке, в министерстве заявили, что в первый год реализации программы воспользоваться ей смогли 29,3 тыс. семей, а заявок поступило уже 162,8 тыс.

Больше, чем дачники

Член Российского союза экопоселений и экоинициатив Сергей Дмитриев переехал из Санкт-Петербурга в поселок Салми в Питкярантском районе Карелии как раз во время пандемии, хотя решение это назрело уже давно.

— Я пять лет осматривал места, где поселиться, отселившись из Петербурга, перед пандемией заехал в тот район в Карелии, который мне интересен, а уже во время пандемии оформил сделку по покупке дома, — рассказал он «Известиям». — Возвращаться в большие города я не собираюсь, прописку Санкт-Петербурга сменил на местную. У меня самый обычный поселок, но здесь уже есть другие горожане, которые владеют домами. В основном это еще не те, кто живет здесь постоянно, но они уже гораздо больше, чем дачники.

Например, одна из его соседок по поселку живет в Салми примерно семь месяцев в году, ведет здесь занятия йогой для двух групп, а основной заработок — удаленная работа. Пандемия, считает Дмитриев, стала стимулом для людей, которые уже задумывались о переезде.

Фото: РИА Новости/Александр Кряжев

— Я вижу, что там, где я был, где живут мои друзья, резко возрос спрос по крайней мере на аренду — весной и летом все возможности по аренде домика или иной жилплощади в селе были сметены, — говорит он. — Произошла такая гостевая миграция в связи с пандемией. И очевидно, что те люди, кто уже так или иначе рассматривал возможность переезда, стали серьезнее думать на эту тему.

Помогает в переезде молодых людей в сельскую местность и возможность дистанционной работы, дистанционного обучения: инфраструктура уже позволяет решать рабочие задачи по Сети, а переселенцы, решившиеся на переезд в село, уже давно стали обучать детей онлайн.

— Они уже несколько лет как адаптированы к режиму дистанционного обучения, — рассказал Дмитриев. — В основном они переходили на формат самостоятельного освоения программы. Знаю людей, которые забирали детей из хороших городских школ, уезжали жить в село и брали репетиторов по скайпу.

Пандемия в этом смысле все процессы только ускорила, в том числе и в здравоохранении. По словам Дмитриева, сейчас в село активно заходят услуги удаленной медицины: например, есть программа удаленного доктора от «Росгосстраха», есть возможности поиска подходящего специалиста с помощью сервиса «Яндекс.Здоровье».

Спрос будет расти

Прогнозировать, по словам Петрикова, как дальше будет складываться ситуация с деурбанизацией, сейчас достаточно трудно. Однако, замечает он, тенденции таковы, что растет спрос на загородную недвижимость, пусть он в основном и ограничивается пригородными районами.

— Тем не менее я думаю, что этот тренд сохранится, — говорит он. — Будет также расти спрос на переезд в малые города, особенно имеющие историческое значение. Со стороны общества запрос на проживание в сельской местности, пригородах, малых городах есть. Но без ясной государственной политики по стимулированию деурбанизации мало что изменится.

По его словам, для этого необходимы цифровизация сельской местности, чтобы люди могли продолжать работать в удаленном режиме, развитие социальной и дорожной инфраструктуры, укрепление местного самоуправления, поддержка малого и среднего бизнеса и преференции для компаний, которые будут размещать свое производство в сельской местности.

Петриков отмечает, что с пандемией также появился тренд на локальные системы продовольственного обеспечения, а также запрос на высококачественную сельскохозяйственную продукцию как средство укрепления иммунитета. Этот тренд очень важно поддерживать. Кроме того, он призывает вернуться к федеральной поддержке личных подсобных домохозяйств, которая существовала в середине нулевых. Сейчас они поддерживаются только из регионального бюджета.

Дмитриев полагает, что в перспективе возможности удаленной занятости приведут к тому, что мегаполис с его минусами начнет проигрывать альтернативным возможностям для жизни.

— И тут надо говорить даже о более широком спектре: из большого города можно уехать не только в село или деревню, к чему не все готовы, а еще в небольшой уютный комфортный город, — замечает он. — Города размером в 10–40 тыс. жителей вполне могут удовлетворить промежуточные интересы горожан, которым мегаполис уже тяжеловат и не интересен, а сельская местность пугает. Более того, в небольшом городе можно выбрать, в каком формате хочется жить: квартира, например, в историческом центре города либо свой дом, но в пригороде.

Впрочем, деурбанизация добралась далеко не до всех краев — в основном речь идет о пригородах и территориально привлекательных населенных пунктах, которые находятся недалеко от крупных городов. Например, тот же поселок Салми находится недалеко от Петербурга и границы с Финляндией и многие новые жители этого населенного пункта имеют связи и там, и там.

— Из моего окружения многие во время пандемии отсиживались на дачах, в том числе в довольно далеких от Москвы, километров 500–700, в деревнях, а не в СНТ, — говорит Артемий Позаненко. — Потом эти люди вернулись, но теперь проводят там гораздо больше времени, чем прежде. В академической и преподавательской среде это очень даже заметно. В экспедициях в этот период я бывал только в удаленных деревнях в Коми. Там посторонних людей не было и нет, пандемия на притоке людей со стороны никак не сказалась.

Пока статистика, правда, допандемическая, в пользу урбанизации: доля городских жителей в стране постоянно растет и на 1 января 2020 года, по данным Росстата, составляет 74,7%.