Воскресенье с Александром Лежавой: «О бумажном и физическом золоте»

Главное отличие бумажного металла от физического, что первый можно предложить рынку в любом количестве, тогда как объемы второго в значительной степени ограничены. Прежде всего это касается золота, поскольку аналогичный трюк биржевых игроков с любыми другими товарами немедленно вызывает самые жесткие меры воздействия со стороны надзорных органов. Исключение из этого правила составляют лишь золото и серебро. Производные инструменты на эти металлы ведущие биржевые игроки могут предлагать в любом количестве.

Так во вторник 15 января в США количество биржевых фьючерсных контрактов на поставку «золота» выросло за день на 89120, доведя их общее число до 501650 штук. Для лучшего понимания реального объема металла, который должен был бы быть поставлен в рамках только этого биржевого дня, достаточно сказать, что это 8,912 миллиона унций или 278,5 тонн. Это примерно на 30 тонн больше, чем в США добывается реального металла за год. Всего же по всем выпущенным обязательствам в случае реальной поставки требовалось бы поставить более 1560 тонн золота. Это примерно 60% от всей совокупной добычи желтого металла в мире за год.

Неудивительно, что при полном попустительстве контролирующих органов биржевые спекулянты могут выпускать любое количество фьючерсных контрактов на золото и серебро и манипулировать их ценами. Поскольку сделки заключаются в мировой резервной валюте, а Чикагская товарная биржа пока является крупнейшей в мире торговой площадкой по объему сделок с золотом, именно там фактически происходит и установление мировой цены на эти драгоценные металлы. С учетом действующего там механизма, когда поставка физического металла практически отсутствует, глобальная экономика лишена возможности объективно определить цену одних из важнейших мировых товаров.

Купить и продать одни фантики (фьючерсы) за другие (бумажную необеспеченную валюту) особых проблем не составляет. Сложности начинают возникать, когда заходит речь о поставках физического металла.

Самый яркий пример последнего времени это ситуация, возникшая с фактическим отказом Банка Англии возвращать хранившееся у него золото его реальному владельцу – Венесуэле. Формальным поводом для этого стали «опасения» Банка Англии, что он может попасть под санкции, введенные США в отношении суверенной латиноамериканской страны. Первоначально речь шла о 14 тоннах золота, находившегося в хранилищах банка. Теперь же эта величина выросла уже до 31 тонны. Теперь англичане не будут возвращать законному владельцу еще большее количество металла.

Вряд ли это может вызвать особое удивление. Когда у банка в наличии нет и 14 тонн физического металла, то что говорить о 31 тонне? Может возникнуть вопрос: если у Венесуэлы уже были проблемы с Банком Англии, какой смысл было туда загонять дополнительный металл? Проблема заключается в том, что 17 тонн венесуэльского золота были возвращены Deutsche Bank-ом в рамках закрытия сделки «своп», заключенной еще в 2015 году, когда никаких проблем с англичанами еще не было.

После того, как Венесуэла погасила свою валютную задолженность, в обеспечение которой она предоставляла драгоценный металл, немцы вернули находившееся у них в залоге чужое золото. Поскольку возврат металла происходил в Англии, исторически являющейся крупнейшим центром подобных сделок, то в результате долг Банка Англии перед Венесуэлой вырос до 31 тонны. Можно с большой долей уверенности предположить, что скорее всего это была чисто бумажная проводка по счетам, не имевшая ничего общего с реальным движением физического металла.

Глава центрального банка Венесуэлы встречался в конце декабря с официальными лицами Банка Англии по вопросу репатриации венесуэльского золота, но так и не смог их «убедить». Это неудивительно. Когда нет желания и/или возможности вернуть что-либо, никакие разумные убеждения не способны убедить противную сторону.

Единственное, что в связи с невозвращенным золотом действительно заботит англичан, так это возможность того, что их действия могут обеспокоить другие страны, хранящие у них свой драгоценный металл, и те могут потребовать его обратно. Если же его нет и вернуть его окажется невозможно, то это может крайне негативно повлиять на экономическую ситуацию во всем мире и прежде всего для тех, кто выпускал и выпускает бумажную необеспеченную валюту и прочие производные инструменты, привязанные к ней.

Рано или поздно, но именно такой конец существующей ныне схемы представляется неизбежным. И вопрос лишь во времени, когда он наступит.