Активы банковской системы Китая равны $52 трлн, выросли на $40 трлн с 2008: «Вот как выглядит современная денежная теория на стероидах»

Автор: Эрик Питерс (Eric Peters), CIO, One River Asset Management

Термодинамика

«Взаимодействие сфокусированной на инфляции кредитно-денежной политики Запада и китайской меркантилистской модели создало то, что я называю режимом охлаждения, – сказал инвестиционный директор, сидя на огромной кипе бумаг. – Процесс длился 20 лет, – продолжил он. – Сфокусированная на инфляции кредитно-денежная политика основана на заблуждении, будто можно смоделировать экономику, используя равновесный подход, – сказал он. – Викселль (Wicksell) был отцом классической равновесной экономической теории. Он заметил, что в чисто кредитной экономике – без внешнего золотого обеспечения денег, только с обеспеченными кредитом депозитами – нет явных сил, которые вели бы систему к равновесию. Для Викселля в XIX веке чистая кредитная экономика была фиктивной, футуристической концепцией, но это фактически то, что мы имеем сегодня, – и это система, зависящая от предыдущего пути».

«Что такое система, зависящая от предыдущего пути? – спросил инвестиционный директор, не дожидаясь моего ответа. – Представим себе заблудившегося водителя. Несмотря на все свидетельства вокруг, он думает, что не заблудился. Но он заблудился. Он считает, что ему не нужна карта. Он просто выбирает другой маршрут, возможно, лучший путь к тому же неизбежно неверному конечному пункту. Данный конечный пункт – равновесие. Всё это происходит в голове водителя. Между тем реальность на дороге совершенно иная. На развилке он повернул налево, тогда как нужно было направо. Теперь никакая естественная сила – кроме слепой удачи и тактичного пассажира – его не спасет. Еще несколько поворотов не туда – и его судьба решена. Его конечный пункт зависит от предыдущего пути».

«Рассмотрим теперь упрощенную схему, – сказал инвестиционный директор. – Экономика получает положительный шок предложения, снижающий инфляцию и позволяющий процентным ставкам опуститься. Потребление выходит на передний план. Потребители берут взаймы и тратят. Цены на активы растут. Финансисты приходят в возбуждение. Становится больше вмешательства и финансового инжиниринга. Наступает неизбежный переизбыток. Политика ужесточается. Возникает финансовый кризис, центральный банк вынужден на него реагировать – опасаясь дефляции, – и ставки опускаются еще больше. Общий эффект таков, что номинальные и реальные ставки снижаются, оказавшись в зависимости от предыдущего пути. И это ведет к настолько заблудившейся кредитно-денежной политике, что нам пришлось создать новое слово, чтобы описать наш диковинный конечный пункт: мир финансиализации, или, точнее, гиперфинансиализации. То есть это оптимизация экономики на основе финансов и цен активов – что послужило толчком для манифеста “Захвати Уолл-стрит”».

«А теперь рассмотрим другую часть этой системы: китайскую меркантилистскую модель, – сказал инвестиционный директор. – Нам она всем более-менее знакома – все мы когда-то пытались ставить против нее. Китай открыл волшебное денежное дерево. С его помощью он построил производственную империю и остановил истощение капитальных счетов. То было агрессивное применение современной денежной теории. Китай подавлял обменные курсы, чтобы захватить долю экспортного рынка, и в процессе накопил валютные резервы. Последние направлялись в облигации Казначейства США, поддерживая низкие американские процентные ставки. Вкладчики репрессировались посредством отрицательной реальной доходности депозитов, чтобы инвестирование было приоритетнее потребления. Доля потребления в ВВП всё это время оставалась низкой, уступая инвестиционному экспорту и правительственным расходам. Неудивительно, что недвижимость стала предпочитаемым инструментом для сбережений – и казалась нескончаемым пузырем. Бесплатные деньги сделали возможными существенно ускоренные темпы промышленного развития, особенно после того, как Китай в 2001 г. присоединился к Всемирной торговой организации».

«Быстрая индустриализация Китая и стремление завоевать долю глобального рынка в течение тридцати лет оказывали дефляционное давление на цены долговечных товаров, помогая сохранять на Западе низкую инфляцию потребительских цен и низкие процентные ставки. И красота волшебного денежного дерева была в том, что Китай мог защитить свою сильно циклическую промышленность от какого-либо цикла дефолта. Он монетизировал проблемные долги и сохранял незащищенные, дефляционные мощности. Денежная масса быстро росла. Банковские активы сейчас составляют порядка $52 трон. С 2008 г. они выросли примерно на $40 трлн. Теперь они в два раза больше американской банковской системы, и китайские банки добавили эквивалент всей американской банковской системы всего за 8 лет. Так выглядит современная денежная теория на максималках».

Китайские и американские банковские активы

Общие активы китайских банков - красным

Активы американских коммерческих банков - синим

«Общий результат таков, что западная кредитно-денежная политика и китайская меркантилистская модель подпитывают друг друга, порождая сюрреалистическую трансформацию огромного кредитно-денежного роста в дефляционный механизм: режим охлаждения. Обе стороны получили то, чего хотели: Китай – прорывное промышленное развитие, а США – низкую инфляцию в период великого успокоения. Но были побочные эффекты: огромный кредитно-денежный избыток в Китае и гиперфинансиализация в США. Теперь эти крайности бьют по системе посредством политэкономии».

«Возможно, дефляционные составляющие (долг, демография, прорывные инновации, дигитализация) всё еще присутствуют, но системная динамика становится инфляционной, и есть новые шоки на стороне предложения, впервые за долгое время не дефляционные. С обеих сторон происходят перемены. На макрополитическом уровне мы наблюдаем мощную общественную реакцию на крайности, порожденные режимом охлаждения. Данные крайности просачиваются в политэкономию. Будь то платье с надписью «налоги для богатых» на концерте MetGala, политики и знаменитости на климатических маршах по всему миру или поддержка обеими главными американскими партиями сдерживания Китая, вызов для статус-кво очевиден. Коронавирусный кризис лишь подлил масла в огонь».

«А значит, на первое место снова выходит фискальная политика – точно так же как центральные банки закладывают в свою функцию реакции инфляционную предвзятость. Грядут новые санации за счет как Уолл-стрит, так и простых людей. А когда кредитно-денежная и фискальная политика объединяются, результат становится более явно инфляционным не только в отношении цен активов, но также в отношении индекса потребительских цен».

«Что касается Китая, то здесь модель переживает разворот. Всеобщее процветание в китайской стратегии «двойной циркуляции» переносит акцент с экспорта на внутреннего потребителя на региональных рынках. В качестве гавани стабильности будет представлена цифровая валюта, тогда как другие экономики обесценивают свои валюты. Поставлена цель сокращения долговой нагрузки, так что будет допущено больше дефолтов. Прибыль будет поставлена выше доли на экспортном рынке. Поэтому стоит ожидать, что Китай и дальше будет экспортировать всё больше товаров с наценкой, опираясь на инфляцию цен на товарные ресурсы. Вместе все эти изменения трансформируют режим охлаждения в его противоположность: тепловой насос».