Центральные банки теряют невинность

Автор: Харольд Джеймс (Harold James)

После того, как 9 мая Европейский центральный банк объявил о намерении выкупить правительственные облигации средиземноморских стран, переживающих серьезные финансовые трудности, критики заявили, что банк «лишился девственности». Эти меры выглядели как вопиющее нарушение 21 статьи Устава ЕЦБ, которая запрещает предоставление кредитных линий правительствам или организациям Европейского Союза.

Подобные комментарии прозвучали и в адрес Федеральной резервной системы США в 2008 году, когда она приступила к масштабному выкупу нетрадиционных активов, включая долговые обязательства организаций и ценные бумаги, обеспеченные ипотекой, чтобы поддержать американский рынок жилья на грани коллапса. Бывший председатель Феда Пол Волкер (Paul Volcker), к примеру, выразил недовольство тем, что организация действовала на границе законности.

В обоих случаях это выглядело так, как будто Центральный банк занимался чем-то иным, отличным от традиционной кредитно-денежной политики. За последние 30 лет утвердилось мнение, что первичной, если не единственной задачей центральных банков является обеспечение ценовой стабильности. С начала 1990-х годов все больше входит в моду более точное определение ценовой стабильности посредством планирования инфляции.

Сохранение постоянного уровня цен – миссия, совершенно отличная от исторической роли Центральных банков. В оригинальном видении задачи Центральных банков ценовая стабильность вовсе не была очевидной целью, так как стоимость денег определялась определенными мерами веса драгоценных металлов.

Вместо этого центральные банки создавались для выполнения двух основных задач. Во-первых, они должны были управлять государственным кредитом, почти неизбежным в результате дорогостоящих крупных войн.  Именно для этого появились старейшие центральные банки – шведский Риксбанк (1668 год) и Банк Англии (1694 год). Таким же образом были созданы новые Центральные банки в начале 19-го века, и норвежский и финский банки последовали примеру Банка Франции (1800 год).

В каждом случае новый банк был тесно связан с интересами и влиянием узкой политической элиты. Похоже, что банки служили устройством приспособления финансовой мощи к существующему, но противоречивому и угрожающему политическому порядку.

Более демократические режимы, соответственно, с подозрением воспринимали политические последствия институциональных инноваций. Именно подозрения политиков, стоявших за конкретным государственно ориентированным центральным банком привели к невозобновлению хартий и краху Первого и Второго банка Соединенных Штатов. Сопротивление процессу политического захвата привело в некоторых странах (таких как Швейцария) к оппозиции против создания любого центрального банка вообще.

Вторым историческим мотивом для создания центральных банков была защита финансовых систем. В середине 19-го века было основано новое поколение Центральных банков именно для управления платежными и стабилизации хрупких банковских систем. 

Как раз этим мотивом руководствовались при создании немецкого Рейхсбанка (1875 год), и это стало ответом на крах фондового рынка 1873 года, а также Федеральной резервной системы (1914 год), которая появилась в результате финансового кризиса 1907 года. В этих случаях также существовали очевидные подозрения, что центральный банк является инструментом финансовой элиты.

ЕЦБ – это первый и самый истинный пример современного центрального банка, который интересуется лишь денежной эмиссией и ценовой стабильностью. Он перенял большую часть политического наследия немецкого Бундесбанка, создание которого после Второй мировой войны отражало желание союзников порвать с немецкими традициями центрального банкинга, где политическое раболепие и тесные связи с финансовым истеблишментом подорвали финансовую стабильность, привели к инфляции и обесцениванию валюты.

Ранее уже предпринималась попытка создать организацию, которая оказывала бы кратковременную поддержку государствам-членам: Европейский фонд валютного сотрудничества, запущенный в 1973 году и работавший под управлением совета руководителей Центральных банков. Будучи институтом Европейского экономического сообщества, он считался чрезмерно политизированным.

ЕЦБ также отличался от центральных банков старого образца тем, что его не считали источником поддержки объединенной, но потенциальной уязвимой банковской системы. В конце 1980-х – начале 1990-х годов велись дебаты касательного того, следует ли поручать ЕЦБ банковский надзор и регулирование. Ответом было «нет» - и это решение в свете кредитного кризиса 2007-2008 годов оказалось совершенно ошибочным.

Иными словами, в условиях кризиса ЕЦБ придется вести себя, как центральные банки старого образца. В первую очередь, он становится организацией, обеспокоенной уровнем государственной задолженности, особенно ее временной структурой, и обеспечивающей нормальную работу рынка для этих долговых обязательств, без обвалов и паники. Во-вторых, стало ясно, что, нравится им это или нет, Центральные банки несут главную ответственность за стабильность финансового сектора. 

Существуют очевидные риски: нетрадиционная кредитно-денежная политика может рассматриваться как финансовая политика определенного рода, где центральный банк размещает или распределяет ресурсы в избранные сферы: в жилищный рынок, как в США, или получателям правительственных пожертвований, как в Европе.

Переход на новую стадию будет связан с более обширной и более политизированной ролью Центрального банка. Следовательно, неизбежно потребуется усиление контроля и даже привлечение политических властей к процессу разработки политики Центральных банков.

Вечная девственность – это рецепт постоянного бесплодия. Сейчас Европейский центральный банк стоит перед выбором: стоит ли развратничать с многочисленными политическими партнерами или строить стабильное семейное счастье со строго определенным механизмом ответственности и контроля?